![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Шла я под каштанами. Раз в год их время. Впрочем, почему только раз, – когда плюхаются с веток зелёные колючие коробочки, и коричневые блестящие каштанчики выкатываются из них на землю ли, на асфальт, – тоже ведь их время.
И сплетаются ветками со свечками когдатошние каштаны с Большого Васильевского, вот ведь для непитерских, – какой ещё большой васильевский, а может, маленький ивановский, или сидоровский, с парижскими, провансальскими, – где их только нет, - останавливайся, мгновенье – замри, умри, воскресни.
Ну, почему фотоаппараты все жестоки, а старые зеркала часто добры.
В зеркало посмотришь – и вперёд в зазеркалье. А с фотографий какие-то чужие тётки глядят.
Где я? До когда не я? От когда не я?
Войти в зазеркалье, идти, продираясь назад сквозь вязкое время. Шаги. Эхо.
А что каштаны поднебесные, видно, когда они цветут.
И сплетаются ветками со свечками когдатошние каштаны с Большого Васильевского, вот ведь для непитерских, – какой ещё большой васильевский, а может, маленький ивановский, или сидоровский, с парижскими, провансальскими, – где их только нет, - останавливайся, мгновенье – замри, умри, воскресни.
Ну, почему фотоаппараты все жестоки, а старые зеркала часто добры.
В зеркало посмотришь – и вперёд в зазеркалье. А с фотографий какие-то чужие тётки глядят.
Где я? До когда не я? От когда не я?
Войти в зазеркалье, идти, продираясь назад сквозь вязкое время. Шаги. Эхо.
А что каштаны поднебесные, видно, когда они цветут.