(no subject)
Жара, глядишь на неё из тени, с террасы, где в жару разговаривает, поскрипывает, постанывает стеклянная крыша.
И белые мелкие бабочки над лавандой – и не встать, не выйти из оцепенения, не оторвать взгляд – огонь, вода, мотыльки над лавандой.
Молчат коровы на поле за изгородью. Только глухо иногда взлрогнет колокол чьей-то на шее. И чайки, пролетая высоко над садом, молчат.
И в нескольких километрах шипит море на песке, и тяжёлые тени чаек ползут по траве.
Жить бы-поживать, как в детстве на даче, – в июне ещё не думаешь про осень.
Идти вечером в предзакатном по тропе, и все живы-живы-живы.
А потом солнце сползает в облако над морем, и пустые дороги в светлом сумраке...
И невнятный стыд перел « misère du monde » ... И все живы-живы-живы...
И белые мелкие бабочки над лавандой – и не встать, не выйти из оцепенения, не оторвать взгляд – огонь, вода, мотыльки над лавандой.
Молчат коровы на поле за изгородью. Только глухо иногда взлрогнет колокол чьей-то на шее. И чайки, пролетая высоко над садом, молчат.
И в нескольких километрах шипит море на песке, и тяжёлые тени чаек ползут по траве.
Жить бы-поживать, как в детстве на даче, – в июне ещё не думаешь про осень.
Идти вечером в предзакатном по тропе, и все живы-живы-живы.
А потом солнце сползает в облако над морем, и пустые дороги в светлом сумраке...
И невнятный стыд перел « misère du monde » ... И все живы-живы-живы...
