![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Да – сказал мне Эллиот – конечно, и в будущем семестре я хочу какой-нибудь курс – я ж со студентами вожусь, чтоб оставаться живым.
Эллиоту, по его словам, уже 170 лет. Один из моих «пенсионеров». Египетский еврей, из тех, кого когда-то Насер выгнал из страны. Эллиоту было 17, когда семейство вынуждено было уехать из Каира. Добрались до Америки. Он учился в Брауне. Потом перебрался во Францию – всегда был франкофоном и франкофилом. Работал в American University of Paris, потом ушёл на подготовительные курсы (те, что заменяют первые два курса и готовят к конкурсу в высшие школы, начинающиеся с третьего курса). У нас он занимается матанализом со второкурсниками. С группой, которую мы учим по-английски. И со мной он почему-то по-английски говорит, хоть утверждает, что родной язык у него французский.
Увы, у нас с государственной службы на пенсию гонят – профессору обычно удаётся доработать до 69, но если доцент – в 65 приходится уходить. И если школьный учитель, или преподаватель на подготовительных курсах, так тоже в 65.
И в преддверье неизбежной пенсии ребята-предпенсионеры рассылают резюме по частным инженерным школам.
У меня таких пятеро, – кто откуда – и все как на подбор. Мне народ уж советует разослать по университетам и подготовительным курсам объявление: «Вас гонят на пенсию? Спешите к нам!»
В июле я получила резюме от человека, всю жизнь проработавшего в университете Paris 13, – длинное резюме с огромным списком публикаций. Начиналась история жизни с окончания школы – в 66-ом году.
В нашу первую встречу Даниэль – поджарый стремительный загорелый – очень волновался, что летом, не исключено, что ему не удастся каждый день выходить в интернет, потому как он отправляется в высокие горы. Потом я спросила у него, альпинизмом ли он занимается.
– Нет, это мне страшновато, никогда не лазал по-настоящему – просто горными лыжами. Горные лыжи в Альпах в июле – мда – очевидным образом ни дня без лыж, уж по крайней мере, ни месяца.
Жорж – пенсионер с подготовительных курсов – в прошлом году ездил на работу на велосипеде, а в этом перешёл на самокат, видимо, чтоб быть ближе к студентам, они это любят. А тут встречаю его пару дней назад – в каске, седая борода всклокочена, а подмышкой доска – сменил ещё раз средство передвижения – ездит теперь на работу на доске.
Патрик в апреле во время предвыборной кампании едва не подрался со своим ровесником. Он в 15-ом районе на рынке агитировал за Макрона, а рядом с ним социалист за Амона агитировал.
– Я думал, что мы подерёмся, но разошлись мирно. Он меня оскорбил. – Патрик помолчал, вздохнул – ну, впрочем, я его тоже. Моего возраста человек.
Патрику 69. Я живо себе представила восторг студентов, если б красавцы подрались, – может быть, их бы забрали в полицию, а у студентов отменили бы занятия, потому что препод в полиции за драку.
Студентов в этом году столько, что и на первом, и на втором курсе лекции идут в два потока, в каждом около ста пятидесяти человек. В каждом потоке четыре группы. И ещё программа по-английски отдельная, и в ней тоже две группы.
Так что новых преподов полно.
Марку лет 45. Мирно работал в какой-то небольшой компании финансовым директором. Его фирма поставляла всякое-якое Церну. А потом надоело всё. Сдал учительский экзамен и пошёл в лицей преподавать.
Летом пришла ко мне знакомиться Амина – жарища стояла страшная – очень смуглая тётка лет пятидесяти в белых-белых широких штанах и белой-белой кофте – вся эта одежда развевалась на ветру от вентилятора. Я предложила ей кофе, она отказалась, и я решила, что, небось, соблюдает Рамадан, который в этом году как назло выпал на адову жару и светлый месяц июнь. Когда Амина пришла ко мне осенью, и я опять предложила ей кофе, она опять отказалась: «Я кофе не пью».
Амина из Алжира. Во Францию приехала в аспирантуру. После защиты работала в промышленности, потом на два года съездила в Саудовскую Аравию, откуда вернулась во Францию.
Когда недавно мы с ней пошли вместе ланчевать, я её про Саудовскую Аравию расспросила – ну, как не поинтересоваться. Поехала она туда, конечно же, за длинным рублём, – там большая компания таких – канадцы, американцы, европейцев меньше.
О своей жизни в Саудовской Аравии она книжку написала. Надо будет электронную версию купить. Говорит, что выдержала два года. Первый год работала в исламском университете. Она приняла их предложение, не обратив особого внимания на слово «исламский», решив, что, небось, все там исламские. А оказалось, что надо было обратить.
Девочек во всех тамошних универах учат тётеньки, а мальчиков дяденьки. Корпуса отдельные. Но директор женской бани всё равно дяденька – и у него домик с отдельным входом.
У входа вахтёр, назначение его – следить, чтоб тётеньки входили, закрыв лицо. Как многие мои знакомые из Северной Африки, закрыть лицо Амина просто не в состоянии, ей это абсолютно невыносимо – ощущение такое, что там где женщина, не происходящая из мусульман, может решить – «чёрт с ними, у них идиотские правила, но накину на морду платок, чтоб пройти в дверь, не связываясь», мусульманка по происхождению часто будет рисковать, но стоять на своём – ни-за-что! Так что Амина каждое утро скандалила с вахтёром.
А вот девчонки её любили. Она начала с того, что сказала им: «Я вам буду преподавать математику, а не математику для слаборазвитых стран».
Через год она сообщила начальству, что готова работать дальше при двух условиях – что уберут вахтёра и повысят зарплату. Естественно, ей отказали.
Она нашла работу в столичном частном университете (первый был провинциальный). Там учились принцессы. С ними особо хороших отношений не возникло – девочки собирались в Америку и желали, чтоб отметки у них были А+. Она не согласилась.
Через год Амина оттуда уволилась. Несмотря на весёлую интернациональную компанию, всё-таки жить в Саудовской Аравии было очень муторно. По улицам Амина ходила с платочком на плечах, чтоб, завидев полицейского, успеть с плеч его перекинуть на голову – всё ж тут она не залупалась. Ну, и вообще женщина без мужика (брата, мужа, отца) в присутственном месте добиться не может ничего, будь она хоть сто раз иностранкой.
Даниэль, Амина и Патрик на двух потоках учат первокурсников алгебре. Днём все заняты – лекции, занятия, туда-сюда, так что часто наши общие обсуждения про то, как и чему учить, вечером случаются – с кем по телефону, с кем письменно. Иногда в письмах внесколькиром о чём-нибудь долго болтаем.
Вчера мы довольно увлечённо письменно разговаривали про грядущий экзамен, и про втискиванье новой главы в программу. Я последнее письмо отослала в полдвенадцатого, пожелав всем доброго вечера, хотя сколько там того вечера оставалось. В полночь я отсосалась от компа. Утром включаю – письмо от Даниэля, отосланное в полпервого, – всем желает уже «спокойной ночи», и письмо от Патрика, – «я вчера не принимал участия в ночной беседе, потому как ложусь рано, так что ваши соображения только сегодня утром прочёл, но зато встаю я тоже рано, так что вот вам мои». Письмо отослано в половине седьмого утра.
А ведь как-то же жили в доинтернетные времена... Забывается уже как...
Эллиоту, по его словам, уже 170 лет. Один из моих «пенсионеров». Египетский еврей, из тех, кого когда-то Насер выгнал из страны. Эллиоту было 17, когда семейство вынуждено было уехать из Каира. Добрались до Америки. Он учился в Брауне. Потом перебрался во Францию – всегда был франкофоном и франкофилом. Работал в American University of Paris, потом ушёл на подготовительные курсы (те, что заменяют первые два курса и готовят к конкурсу в высшие школы, начинающиеся с третьего курса). У нас он занимается матанализом со второкурсниками. С группой, которую мы учим по-английски. И со мной он почему-то по-английски говорит, хоть утверждает, что родной язык у него французский.
Увы, у нас с государственной службы на пенсию гонят – профессору обычно удаётся доработать до 69, но если доцент – в 65 приходится уходить. И если школьный учитель, или преподаватель на подготовительных курсах, так тоже в 65.
И в преддверье неизбежной пенсии ребята-предпенсионеры рассылают резюме по частным инженерным школам.
У меня таких пятеро, – кто откуда – и все как на подбор. Мне народ уж советует разослать по университетам и подготовительным курсам объявление: «Вас гонят на пенсию? Спешите к нам!»
В июле я получила резюме от человека, всю жизнь проработавшего в университете Paris 13, – длинное резюме с огромным списком публикаций. Начиналась история жизни с окончания школы – в 66-ом году.
В нашу первую встречу Даниэль – поджарый стремительный загорелый – очень волновался, что летом, не исключено, что ему не удастся каждый день выходить в интернет, потому как он отправляется в высокие горы. Потом я спросила у него, альпинизмом ли он занимается.
– Нет, это мне страшновато, никогда не лазал по-настоящему – просто горными лыжами. Горные лыжи в Альпах в июле – мда – очевидным образом ни дня без лыж, уж по крайней мере, ни месяца.
Жорж – пенсионер с подготовительных курсов – в прошлом году ездил на работу на велосипеде, а в этом перешёл на самокат, видимо, чтоб быть ближе к студентам, они это любят. А тут встречаю его пару дней назад – в каске, седая борода всклокочена, а подмышкой доска – сменил ещё раз средство передвижения – ездит теперь на работу на доске.
Патрик в апреле во время предвыборной кампании едва не подрался со своим ровесником. Он в 15-ом районе на рынке агитировал за Макрона, а рядом с ним социалист за Амона агитировал.
– Я думал, что мы подерёмся, но разошлись мирно. Он меня оскорбил. – Патрик помолчал, вздохнул – ну, впрочем, я его тоже. Моего возраста человек.
Патрику 69. Я живо себе представила восторг студентов, если б красавцы подрались, – может быть, их бы забрали в полицию, а у студентов отменили бы занятия, потому что препод в полиции за драку.
Студентов в этом году столько, что и на первом, и на втором курсе лекции идут в два потока, в каждом около ста пятидесяти человек. В каждом потоке четыре группы. И ещё программа по-английски отдельная, и в ней тоже две группы.
Так что новых преподов полно.
Марку лет 45. Мирно работал в какой-то небольшой компании финансовым директором. Его фирма поставляла всякое-якое Церну. А потом надоело всё. Сдал учительский экзамен и пошёл в лицей преподавать.
Летом пришла ко мне знакомиться Амина – жарища стояла страшная – очень смуглая тётка лет пятидесяти в белых-белых широких штанах и белой-белой кофте – вся эта одежда развевалась на ветру от вентилятора. Я предложила ей кофе, она отказалась, и я решила, что, небось, соблюдает Рамадан, который в этом году как назло выпал на адову жару и светлый месяц июнь. Когда Амина пришла ко мне осенью, и я опять предложила ей кофе, она опять отказалась: «Я кофе не пью».
Амина из Алжира. Во Францию приехала в аспирантуру. После защиты работала в промышленности, потом на два года съездила в Саудовскую Аравию, откуда вернулась во Францию.
Когда недавно мы с ней пошли вместе ланчевать, я её про Саудовскую Аравию расспросила – ну, как не поинтересоваться. Поехала она туда, конечно же, за длинным рублём, – там большая компания таких – канадцы, американцы, европейцев меньше.
О своей жизни в Саудовской Аравии она книжку написала. Надо будет электронную версию купить. Говорит, что выдержала два года. Первый год работала в исламском университете. Она приняла их предложение, не обратив особого внимания на слово «исламский», решив, что, небось, все там исламские. А оказалось, что надо было обратить.
Девочек во всех тамошних универах учат тётеньки, а мальчиков дяденьки. Корпуса отдельные. Но директор женской бани всё равно дяденька – и у него домик с отдельным входом.
У входа вахтёр, назначение его – следить, чтоб тётеньки входили, закрыв лицо. Как многие мои знакомые из Северной Африки, закрыть лицо Амина просто не в состоянии, ей это абсолютно невыносимо – ощущение такое, что там где женщина, не происходящая из мусульман, может решить – «чёрт с ними, у них идиотские правила, но накину на морду платок, чтоб пройти в дверь, не связываясь», мусульманка по происхождению часто будет рисковать, но стоять на своём – ни-за-что! Так что Амина каждое утро скандалила с вахтёром.
А вот девчонки её любили. Она начала с того, что сказала им: «Я вам буду преподавать математику, а не математику для слаборазвитых стран».
Через год она сообщила начальству, что готова работать дальше при двух условиях – что уберут вахтёра и повысят зарплату. Естественно, ей отказали.
Она нашла работу в столичном частном университете (первый был провинциальный). Там учились принцессы. С ними особо хороших отношений не возникло – девочки собирались в Америку и желали, чтоб отметки у них были А+. Она не согласилась.
Через год Амина оттуда уволилась. Несмотря на весёлую интернациональную компанию, всё-таки жить в Саудовской Аравии было очень муторно. По улицам Амина ходила с платочком на плечах, чтоб, завидев полицейского, успеть с плеч его перекинуть на голову – всё ж тут она не залупалась. Ну, и вообще женщина без мужика (брата, мужа, отца) в присутственном месте добиться не может ничего, будь она хоть сто раз иностранкой.
Даниэль, Амина и Патрик на двух потоках учат первокурсников алгебре. Днём все заняты – лекции, занятия, туда-сюда, так что часто наши общие обсуждения про то, как и чему учить, вечером случаются – с кем по телефону, с кем письменно. Иногда в письмах внесколькиром о чём-нибудь долго болтаем.
Вчера мы довольно увлечённо письменно разговаривали про грядущий экзамен, и про втискиванье новой главы в программу. Я последнее письмо отослала в полдвенадцатого, пожелав всем доброго вечера, хотя сколько там того вечера оставалось. В полночь я отсосалась от компа. Утром включаю – письмо от Даниэля, отосланное в полпервого, – всем желает уже «спокойной ночи», и письмо от Патрика, – «я вчера не принимал участия в ночной беседе, потому как ложусь рано, так что ваши соображения только сегодня утром прочёл, но зато встаю я тоже рано, так что вот вам мои». Письмо отослано в половине седьмого утра.
А ведь как-то же жили в доинтернетные времена... Забывается уже как...
no subject
(no subject)
no subject
До 68,5 разрешают только (бывшим) иностранцам, невыработашим стаж (41 год бай зэ вей!) и, после "торгов" дают плюс один год тем, у кого на 50 лет было трое живых (sic!) детей...
Сведения из первых 65-летних рук
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject