![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
ночное бумканье
В автобусе полно разодетых детей - в шляпах и плащах из Хогвартса. А какая-то девчонка в платье, разрисованном под тыкву.
...
В Провиденсе у нас квартира была на первом этаже, и нас уж никак не пропускали искатели конфет. Главное, было не забыть запастись.
Дверь со двора открывалась прямо в кухню, - скребла по полу, обитому грязым ковром. Почему-то из всей квартиры лучше всего помню именно кухню. Ноябрьскую тьму за окнами.
Тогда было очень одиноко, неуютно жить. Неполюбленный город Провиденс - бесконечный пригород, газоны, беспешеходные улицы. В первый год по глупости не было машины, - в школу, где я тогда работала - пешком, в университет - пешком, близко. И супермаркет в двух шагах. И как в клетке на этих одинаковых улицах с одинаковыми газонами - little boxes.
Звонки в Россию были дороги и через оператора, я иногда представляла себе, как полечу, например, в Индию, через Москву. И буду звонить из международной зоны, из автомата - за две копейки. И питерские сидящие в отказе друзья приедут в Москву, чтоб мы могли наговориться.
Стоял тысячелетний рейх, Брежнев ещё не помер.
Главным событием дня был приход почты - в субботу мы с утра начинали ходить к ящикам, стоявшим в вестибюле нашего средне многоквартирного дома. Ждать почтальона. И прежде чем открыть ящик, надо было ритуально заглянуть в щёлочку - в надежде увидеть полоски авиапочты. И если я возвращалась из школы вечером, перед тем, как открыть дверь, заглядывала в окно - не лежит ли конверт с полосками на столе.
"Здесь снится вам не женщина в трико, а собственный ваш адрес на конверте"...
...
Тогда я ни черта не знала и не умела, ухитрившись в герценовском институте не выучиться почти ничему - проводить время в кофейном буфете или в Сайгоне было намного естественней, чем учиться математике. И сосущая, душу выдавливающая отрезанность. В Америке объективно всё у нас было в порядке, гораздо лучше, чем могло бы быть. А субъективно - раздражало всё - от белых стен и дверных проёмов до рукотворного пейзажа и визгливого really.
...
Сейчас я вросла в свою жизнь - в пейзаж, работу, людей.
Тогда - всё можно было десять раз поменять, и столько замечательного ещё в жизни не случилось.
Сейчас - что есть, того не миновать, только и держаться за дерево, чтоб что есть то и было...
Так что ж, справедливость в том, что нельзя всего сразу? И впереди, и позади, и здесь и сейчас? Сразу и всегда?
...
В Провиденсе у нас квартира была на первом этаже, и нас уж никак не пропускали искатели конфет. Главное, было не забыть запастись.
Дверь со двора открывалась прямо в кухню, - скребла по полу, обитому грязым ковром. Почему-то из всей квартиры лучше всего помню именно кухню. Ноябрьскую тьму за окнами.
Тогда было очень одиноко, неуютно жить. Неполюбленный город Провиденс - бесконечный пригород, газоны, беспешеходные улицы. В первый год по глупости не было машины, - в школу, где я тогда работала - пешком, в университет - пешком, близко. И супермаркет в двух шагах. И как в клетке на этих одинаковых улицах с одинаковыми газонами - little boxes.
Звонки в Россию были дороги и через оператора, я иногда представляла себе, как полечу, например, в Индию, через Москву. И буду звонить из международной зоны, из автомата - за две копейки. И питерские сидящие в отказе друзья приедут в Москву, чтоб мы могли наговориться.
Стоял тысячелетний рейх, Брежнев ещё не помер.
Главным событием дня был приход почты - в субботу мы с утра начинали ходить к ящикам, стоявшим в вестибюле нашего средне многоквартирного дома. Ждать почтальона. И прежде чем открыть ящик, надо было ритуально заглянуть в щёлочку - в надежде увидеть полоски авиапочты. И если я возвращалась из школы вечером, перед тем, как открыть дверь, заглядывала в окно - не лежит ли конверт с полосками на столе.
"Здесь снится вам не женщина в трико, а собственный ваш адрес на конверте"...
...
Тогда я ни черта не знала и не умела, ухитрившись в герценовском институте не выучиться почти ничему - проводить время в кофейном буфете или в Сайгоне было намного естественней, чем учиться математике. И сосущая, душу выдавливающая отрезанность. В Америке объективно всё у нас было в порядке, гораздо лучше, чем могло бы быть. А субъективно - раздражало всё - от белых стен и дверных проёмов до рукотворного пейзажа и визгливого really.
...
Сейчас я вросла в свою жизнь - в пейзаж, работу, людей.
Тогда - всё можно было десять раз поменять, и столько замечательного ещё в жизни не случилось.
Сейчас - что есть, того не миновать, только и держаться за дерево, чтоб что есть то и было...
Так что ж, справедливость в том, что нельзя всего сразу? И впереди, и позади, и здесь и сейчас? Сразу и всегда?
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject