![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Река, обычно нежно катящая прозрачную воду над блестящими камушками и пытающимися уплыть с течением зелёными водорослями, несётся широченным мутно-рыжим потоком.
Деревья подрагивают по колено в воде. И на бывшем берегу, под пешеходным мостом, где гнездится эхо, теперь тоже река.
Дождь шёл три дня и три ночи. А может быть, он шёл всегда в зелёном мире, обёрнутом мокрой тряпкой.
Утки себе крякают, ничему не удивляясь.
Когда мы с Катей сегодня возвращались домой в этой остервенелой зелени вымахавшей травы, яростной крапивы, пронизанной только белыми точками звездчатки и зонтиков, в роще у реки рубили тополя.
Прореживали.
Нет, надо было рубить зимой молчаливые замершие стволы. А сейчас, когда с мучительным стоном падает огромное дерево в золотистой лиственной дымке, и с такой безнадёжной определённостью стукается о землю, в воздухе пахнет убийством.
И остаётся только поверить в дриад…
Говорят, послезавтра будет солнце. Что ж, поживём-увидим…
Деревья подрагивают по колено в воде. И на бывшем берегу, под пешеходным мостом, где гнездится эхо, теперь тоже река.
Дождь шёл три дня и три ночи. А может быть, он шёл всегда в зелёном мире, обёрнутом мокрой тряпкой.
Утки себе крякают, ничему не удивляясь.
Когда мы с Катей сегодня возвращались домой в этой остервенелой зелени вымахавшей травы, яростной крапивы, пронизанной только белыми точками звездчатки и зонтиков, в роще у реки рубили тополя.
Прореживали.
Нет, надо было рубить зимой молчаливые замершие стволы. А сейчас, когда с мучительным стоном падает огромное дерево в золотистой лиственной дымке, и с такой безнадёжной определённостью стукается о землю, в воздухе пахнет убийством.
И остаётся только поверить в дриад…
Говорят, послезавтра будет солнце. Что ж, поживём-увидим…