![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
География перед фотографией
Дордонь, как и куча других французских департаментов, назван(а) по речке. Дордонь – она, девочка, тётенька – речка la Dordogne. Вообще-то не совсем речка, пожалуй, река – сначала вполне горная – течёт из Центрального массива, потом быстрая, потом широкая.
Центро-юго-запад – северней Тулузы и южней Лиможа.
Дордонь – гусиная и ореховая. Ну да – гуси, орехи, foie gras (паштет из гусиной печёнки, обязательный в Рождество – вообще некоторый мороз по коже при мысли о том, как гусей откармливают, чтоб этот паштет делать...).
Ореховые сады, орехи домашние – покрупней, дикие – помельче, дороги, обсаженные орехами.
Холмистая, больших полей не нарезать – так понемногу – пшеница-кукуруза, изредка маленькие виноградники, табак.
Анри, который сам не курит, с грустью говорит, что табака нужно всё меньше. Я спросила, почему он никогда не занимался виноградом – оказывается, не нравится ему работа на винограднике, очень много трудоёмких мелочей. Потом подумал и сказал, что мелочей везде хватает, но он всегда любил сажать ореховые деревья, ухаживать за ними, прививать, заботиться о коровах всегда любил, а вот виноградник – нет, не хотелось с ним возиться. Что, впрочем, не мешает ему любить вино.
Луга, коровы. Ну, их нет разве что у самого Средиземного моря...
Смешанные леса. Кабаны. Такие там топчища встречаются. Очевидные следы кабанских турниров. Олени.
Зимой Анри и Моник долго грипповали и сосед, который в это время ухаживал за курицами, однажды забыл закрыть курятник – пришла лиса и съела семерых – остался петушок и две курочки. Ласка пару лет назад в курятник пробралась через узкую щель – утащила гусёнка. А сейчас гусей отдали – они повадились ходить в магазин – шипели на покупателей, да и щипались. Живут теперь на ферме у сына Анри – гусей не съедят, это друзья.
Акации, каштаны, громадные липы.
Песчаник, скалы, пещеры. Самое троглодитское место Европы. Даже на дороге памятник стоит троглодиту с дубинкой. Именно в Дордони и в соседнем Лоте (там течёт река Лот) пещеры с сохранившимися древними рисунками – для меня что 10 тысяч лет назад, что 5 – всё едино – быки, лошади – как у Пикассо – дышат.
Самую знаменитую пещеру – Ласко – открыли в 40-ом году двое мальчишек. Собака в лесу провалилась в дырку, мальчишки за ней полезли – увидели росписи. Рассказали об этом учителю (почтенное было занятие – в деревенской школе детей учить – самый уважаемый человек в деревне – школьный учитель).
Ласко – единственная пещера, где рисунки – в цвете.
Ещё из «культурного» – в Дордони замки – чуть не на каждом холме. В столетнюю войну в одних сидели англичане, в других французы. Подзорных труб, жалко, не было ещё, нельзя было в бойницу подглядывать, как в неприятельских покоях дамы раздеваются.
В последние годы англичане решили за ту столетнюю войну отыграться, но поняли, что военный захват Франции – неразумное решение – они просто стали покупать в Дордони дома. Говорят, что есть английские отцы семейств, которые отправляют жён с детьми в Дордонь, а сами работают в Лондоне, по викендам прилетают, появились даже рейсы из Лондона в какой-то местный аэропорт.
В мае, в июне – пустые дороги, солнце, облака, грозы, запахи, звуки – птицы, лягушки, река.
В июле-августе, говорят, жарко очень. А зимой холодно. Старинные дома все с маленькими окошками, чтоб тепло держать. Стены толстенные, в жару прохладно. И немного погребно. Для красоты – на домах башенки.
Наша деревня – Гролежак – как с гордостью сказала Моник – первой из всех деревень признала французскую революцию. Бедность была ужасная. Ещё в начале 20-го века самые нищие зимой по снегу босиком ходили (подозреваю, что некоторое преувеличение, да и снег не каждый год).
Процветание началось в шестидесятые – с модернизацией сельского хозяйства (с какой гордостью и радостью Анри показывал всякие небольшие машинки – одна для сбора орехов, другая ещё для чего-то...) и с туризмом.
Ещё недавно в Дордони говорили на лангедокском патуа, похожем, как ни странно, на каталонский. Анри вообще считает, что его предки каталонцы, отправившиеся за счастьем на север – его фамилия Carbonel в Каталонии на каждом шагу – полным-полно карбонелей.
Люди в Дордони очень приветливые, очень любят пожрать и очень гордятся своими обжорскими вкусностями. Когда на рынке несколько лет назад мы спросили, куда идёт ореховое масло с трюфелями, нам подарили бутылочку и посоветовали лить его омлеты. А в винном магазинчике, после того, как мы сказали, что хотим увезти пару ящиков местного вина в Париж, нам впридачу наполнили из-под бочкового крана пластиковую бутылку, чтоб мы вечером ящиков не вскрывали.
И – вечно меня колющая изменчивость французских пейзажей – север с югом, домашнесть с экзотикой – какая-нибудь речка, лес, луг, и вдруг за поворотом – скалища огромная. А через километр – прерии, холмы, заросшие жёстким кустарником, и опять – река, излучина, с холма – слои леса и облаков уходят в бесконечность...
Центро-юго-запад – северней Тулузы и южней Лиможа.
Дордонь – гусиная и ореховая. Ну да – гуси, орехи, foie gras (паштет из гусиной печёнки, обязательный в Рождество – вообще некоторый мороз по коже при мысли о том, как гусей откармливают, чтоб этот паштет делать...).
Ореховые сады, орехи домашние – покрупней, дикие – помельче, дороги, обсаженные орехами.
Холмистая, больших полей не нарезать – так понемногу – пшеница-кукуруза, изредка маленькие виноградники, табак.
Анри, который сам не курит, с грустью говорит, что табака нужно всё меньше. Я спросила, почему он никогда не занимался виноградом – оказывается, не нравится ему работа на винограднике, очень много трудоёмких мелочей. Потом подумал и сказал, что мелочей везде хватает, но он всегда любил сажать ореховые деревья, ухаживать за ними, прививать, заботиться о коровах всегда любил, а вот виноградник – нет, не хотелось с ним возиться. Что, впрочем, не мешает ему любить вино.
Луга, коровы. Ну, их нет разве что у самого Средиземного моря...
Смешанные леса. Кабаны. Такие там топчища встречаются. Очевидные следы кабанских турниров. Олени.
Зимой Анри и Моник долго грипповали и сосед, который в это время ухаживал за курицами, однажды забыл закрыть курятник – пришла лиса и съела семерых – остался петушок и две курочки. Ласка пару лет назад в курятник пробралась через узкую щель – утащила гусёнка. А сейчас гусей отдали – они повадились ходить в магазин – шипели на покупателей, да и щипались. Живут теперь на ферме у сына Анри – гусей не съедят, это друзья.
Акации, каштаны, громадные липы.
Песчаник, скалы, пещеры. Самое троглодитское место Европы. Даже на дороге памятник стоит троглодиту с дубинкой. Именно в Дордони и в соседнем Лоте (там течёт река Лот) пещеры с сохранившимися древними рисунками – для меня что 10 тысяч лет назад, что 5 – всё едино – быки, лошади – как у Пикассо – дышат.
Самую знаменитую пещеру – Ласко – открыли в 40-ом году двое мальчишек. Собака в лесу провалилась в дырку, мальчишки за ней полезли – увидели росписи. Рассказали об этом учителю (почтенное было занятие – в деревенской школе детей учить – самый уважаемый человек в деревне – школьный учитель).
Ласко – единственная пещера, где рисунки – в цвете.
Ещё из «культурного» – в Дордони замки – чуть не на каждом холме. В столетнюю войну в одних сидели англичане, в других французы. Подзорных труб, жалко, не было ещё, нельзя было в бойницу подглядывать, как в неприятельских покоях дамы раздеваются.
В последние годы англичане решили за ту столетнюю войну отыграться, но поняли, что военный захват Франции – неразумное решение – они просто стали покупать в Дордони дома. Говорят, что есть английские отцы семейств, которые отправляют жён с детьми в Дордонь, а сами работают в Лондоне, по викендам прилетают, появились даже рейсы из Лондона в какой-то местный аэропорт.
В мае, в июне – пустые дороги, солнце, облака, грозы, запахи, звуки – птицы, лягушки, река.
В июле-августе, говорят, жарко очень. А зимой холодно. Старинные дома все с маленькими окошками, чтоб тепло держать. Стены толстенные, в жару прохладно. И немного погребно. Для красоты – на домах башенки.
Наша деревня – Гролежак – как с гордостью сказала Моник – первой из всех деревень признала французскую революцию. Бедность была ужасная. Ещё в начале 20-го века самые нищие зимой по снегу босиком ходили (подозреваю, что некоторое преувеличение, да и снег не каждый год).
Процветание началось в шестидесятые – с модернизацией сельского хозяйства (с какой гордостью и радостью Анри показывал всякие небольшие машинки – одна для сбора орехов, другая ещё для чего-то...) и с туризмом.
Ещё недавно в Дордони говорили на лангедокском патуа, похожем, как ни странно, на каталонский. Анри вообще считает, что его предки каталонцы, отправившиеся за счастьем на север – его фамилия Carbonel в Каталонии на каждом шагу – полным-полно карбонелей.
Люди в Дордони очень приветливые, очень любят пожрать и очень гордятся своими обжорскими вкусностями. Когда на рынке несколько лет назад мы спросили, куда идёт ореховое масло с трюфелями, нам подарили бутылочку и посоветовали лить его омлеты. А в винном магазинчике, после того, как мы сказали, что хотим увезти пару ящиков местного вина в Париж, нам впридачу наполнили из-под бочкового крана пластиковую бутылку, чтоб мы вечером ящиков не вскрывали.
И – вечно меня колющая изменчивость французских пейзажей – север с югом, домашнесть с экзотикой – какая-нибудь речка, лес, луг, и вдруг за поворотом – скалища огромная. А через километр – прерии, холмы, заросшие жёстким кустарником, и опять – река, излучина, с холма – слои леса и облаков уходят в бесконечность...
no subject
Оно и лучше -- всё равно этой зимой с курями было больше хлопот, чем радостей.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Что не мог курочек есть - ещё как понятно.
no subject
no subject
no subject
no subject
удивительно!
как интересно и вкусно написано:-)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Если конкретно, то в близкое время у нас пустая квартира в августе, и если вдруг Вы бы захотели пожить с нашей кошкой, она была бы счастлива.
А если нет, то можем обсудить когда. Уже после лета.
no subject
no subject
no subject