![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Не стало нашей Кошки...
Однажды пятнадцать лет назад мы гуляли возле пруда.
Обычно мы ходим на пруд пешком, а тут почему-то приехали на машине.
И только вышли, как увидели маленькую серополосую кошку. Она шла нам навстречу, глядя пристально в глаза, и что-то громко говорила.
Правда, приближаться к Нюше, которую Васька держал на поводке, не стала – оказалась на дереве – невысоком.
Я сказала Ваське, что надо бы взять её, раз уж она с нами заговорила, но он предположил, что кошка из маленького ресторанчика на берегу, и брать её – не комильфо.
Была суббота, и машин у пруда стояло немало.
Мы пошли в лес, почти выкинув кошку из головы. Гуляли, пока дождь не пошёл. На паркинге толпился и торопился мокрый народ – и я услышала какую-то женщину – «возьмите кошку, тут кошка бездомная – я взять не могу, у меня собака большая» – кошка сидела под кустом – мокрая и нахохленная, я схватила её, и мы поехали домой.
Подняли кошку в квартиру, оставили там и пошли с Нюшей в ближайший магазин – покупать котиную еду и опилки. Когда вернулись, кошка мирно спала на нашей кровати.
Уже не кошка – Кошка.
Нюше было месяцев восемь. В день появления Кошки, она совершила первую и единственную в жизни кражу - стащила с кухонного стола курицу и отъела от неё ногу.
Я страшно испугалась, позвонила дежурному ветеринару – он только из вежливости не поднял меня насмех – опасные острые кости – они у жареных кур, а иначе, зачем бы лисам кур воровать.
Два дня Кошка ела, казалось, что не переставая – я решила, что она беременна.
А в понедельник наша ветеринарка сказала, что Кошка – котёнок, подросток, нюшина ровесница.
Этот поход в ветеринарке привёл Кошку в полный ужас. Всё время на улице она дрожала, видимо, боялась, что её там оставят. Кто знает, что раньше с ней было? Мне почему-то кажется, что она жила у одинокой старушки, а старушка померла...
Моя главная вина перед Кошкой – я не переборола у неё этот страх улицы. Попыталась пару раз вывести её на вожжиках – она сопротивлялась, как могла – я и оставила её в покое.
Ну, и в результате Кошка жила в четырёх стенах. Когда мы уезжали, договаривались с кем-нибудь, чтоб заходили к ней... А если находились желающие пожить в нашей квартире, был на Кошкиной улице праздник. И на моей.
Кошка ненавидела оставаться одна – когда мы возвращались, она встречала нас в прихожей, глядела в глаза и начинала орать. День орала, два орала – возмущалась, а мы лебезили, уговаривали, оправдывались – ну, она нас в конце концов прощала.
Единственное оправдание – тогда мы ещё летом не снимали жилья – ездили в кемпинги, а в палатке совсем уж непонятно, как котиные могут жить.
Нюша с Кошкой жили душа в душу – мы обдумывали, не послать ли фотографий в порнографический журнал – непонятно было только, лесбиянство имело место или скотоложество.
Причём, Нюша просто невинно радовала подругу – ну, что стоит пошлёпать под хвостом огромным язычищем, или гигантской лапой по загривку провести.
А Кошка ходила, задрав хвост, – орала, попой поводила, о лапы тёрлась. Особенно любила о лапы тереться, когда Нюша из леса приходила.
Кошка была невероятно доброжелальна и доверчива – прыгала на колени ко всем – в первый раз человека увидит – и на колени.
Довольный трактор у неё внутри почти не замолкал.
Разве что когда обижалась. Но стоило взять на руки – и мотор заводился.
Кроме наших отъездов, бывали и другие обиды.
Например, иногда в спальне запирали, когда сами креветок ели.
Тут уж страсть была у Кошки – неудержимая – однажды я чистила креветки, а она готовеньких из миски забирала – кто быстрей – я почищу, или она сжуёт.
Вообще-то по правилам, когда мы креветок ели, Кошке полагалась одна. Ну, две от силы.
Лет 13 назад мы купили для моей базельской подруги голубого кота – волшебного – не кота, конечно, котёнка – и этот котёнок прожил у нас месяц.
Прибытие в дом наглого котёнка был тяжёлой травмой – три дня кошка с нами не разговаривала – а на четвёртый – котёнка усыновила. Время они проводили на диване – развалившаяся Кошка и сосущий её котёнок – правда, молока, увы, ему не доставалось – какое ж молоко у стерилизованной кошки.
А наглость у котёнка была выдающаяся – он однажду решил поесть из нюшиной миски – Нюша услышала, подошла, – котёнок встал в боевую позицию, раздулся раза в три, зашипел, заворчал. Нюша пожала плечами и отошла.
Правда, она ему отчасти отомстила – иногда вдруг хватала за шкирку и таскала по квартире в зубах – котёнок кричал, вырывался...
Был ещё жуткий случай – подобрали мы на улице огромного рыжего котИну, который повадился ходить в сад к Синявским и приставать к их кошке, когда они в отъезде были.
КотИна очевидным образом был бездомный. Мы привезли его к себе (Кошка забилась под какой-то очередной предмет мебели и не выходила), накормили и решили, что привыкнет Кошка, образуется.
Но привыкать не пришлось – котИна поел, поспал, а в два часа ночи захотел, наверно, пИсать – стал у двери и начал орать – орал он так, что нам пришлось ночью отвезти его восвояси.
А ещё был случай, когда довелось Кошке пожить с мышкой под одной крышей.
Одна наша знакомая отдала нам на лето хомяка. Мы, правда, тоже уезжали, но к Кошке приходила девочка.
Первые два дня Кошка не ела и не пила – она сидела перед клеткой и глядела на мышку, не отрываясь. Потом нервы сдали у приходящей девочки – она унесла Кошку и закрыла мышкину дверь.
Вот, наверно, и все неприятности кошкины – всё остальное было не так уж и плохо – ловля мотыльков, – кто скорей – она хлопнет когтистой лапой и прижмёт бедолагу к полу, или мотылёк сгорит на лампочке, беготня по квартире с толстенным хвостом, иногда ещё Нюша топала сзади. Впрочем, и Кошка топать умела, будто в роду слоны были. Запретное посиживание на наружном подоконнике – на страшным тоном произнесённое «КОШКА» - скачок в комнату и погоня – Нюша вслед, как полиция. А ещё прыжки через спящую собаку, и когда у нас жил некоторое время бассет одних знакомых – как было хорошо усесться в прихожей на табуретку под вешалкой, спрятаться в тёмном углу и подкарауливать бассета Ипполита – он мирно идёт по своим делам, а его – хвать за ухо!
Постепенно толстого хвоста становилось меньше – сна больше. Незаметно. Не болела никогда.
Когда умерла Нюша, Кошке стало пусто.
Появилась Катя – невыносимый щенок.
Кошка взялась за воспитание ответственно – когтистой лапой по носу, по языку, по уху – кровь толстыми каплями капала на пол, а Катя продолжала радостно махать хвостом и приставать, приставать. Мы её мстительно в ванную тащили и йодом язык мазали – хоп хны!
Ну, а когда Кате стало года два, Кошка начала проявлять к ней благосклонность. Конечно, отношения были не те, что с Нюшей – тут уж скорее Кошка покровительствовала, но иногда призывала Катю – «попристававай ко мне, а я тебя цапну, ну, пожалуйста, что тебе стоит». И ещё отличное дело – сидеть на стуле и хватать обеими лапами прозодящий мимо катин хвост.
Пахло от Кошки, как от вешалки в филармонии – шапкой и шубкой, а нос у неё был жёлтый с разводами, и вся она расписная – я ей вечно говорила, что Нюшу и Катю Господь Бог делал без старанья – обмакнул в ведро с чёрной краской, и все дела, а уж её-то кисточкой расписывал – котиных нельзя шаляй-валяй...
..................................
С Катей
Обычно мы ходим на пруд пешком, а тут почему-то приехали на машине.
И только вышли, как увидели маленькую серополосую кошку. Она шла нам навстречу, глядя пристально в глаза, и что-то громко говорила.
Правда, приближаться к Нюше, которую Васька держал на поводке, не стала – оказалась на дереве – невысоком.
Я сказала Ваське, что надо бы взять её, раз уж она с нами заговорила, но он предположил, что кошка из маленького ресторанчика на берегу, и брать её – не комильфо.
Была суббота, и машин у пруда стояло немало.
Мы пошли в лес, почти выкинув кошку из головы. Гуляли, пока дождь не пошёл. На паркинге толпился и торопился мокрый народ – и я услышала какую-то женщину – «возьмите кошку, тут кошка бездомная – я взять не могу, у меня собака большая» – кошка сидела под кустом – мокрая и нахохленная, я схватила её, и мы поехали домой.
Подняли кошку в квартиру, оставили там и пошли с Нюшей в ближайший магазин – покупать котиную еду и опилки. Когда вернулись, кошка мирно спала на нашей кровати.
Уже не кошка – Кошка.
Нюше было месяцев восемь. В день появления Кошки, она совершила первую и единственную в жизни кражу - стащила с кухонного стола курицу и отъела от неё ногу.
Я страшно испугалась, позвонила дежурному ветеринару – он только из вежливости не поднял меня насмех – опасные острые кости – они у жареных кур, а иначе, зачем бы лисам кур воровать.
Два дня Кошка ела, казалось, что не переставая – я решила, что она беременна.
А в понедельник наша ветеринарка сказала, что Кошка – котёнок, подросток, нюшина ровесница.
Этот поход в ветеринарке привёл Кошку в полный ужас. Всё время на улице она дрожала, видимо, боялась, что её там оставят. Кто знает, что раньше с ней было? Мне почему-то кажется, что она жила у одинокой старушки, а старушка померла...
Моя главная вина перед Кошкой – я не переборола у неё этот страх улицы. Попыталась пару раз вывести её на вожжиках – она сопротивлялась, как могла – я и оставила её в покое.
Ну, и в результате Кошка жила в четырёх стенах. Когда мы уезжали, договаривались с кем-нибудь, чтоб заходили к ней... А если находились желающие пожить в нашей квартире, был на Кошкиной улице праздник. И на моей.
Кошка ненавидела оставаться одна – когда мы возвращались, она встречала нас в прихожей, глядела в глаза и начинала орать. День орала, два орала – возмущалась, а мы лебезили, уговаривали, оправдывались – ну, она нас в конце концов прощала.
Единственное оправдание – тогда мы ещё летом не снимали жилья – ездили в кемпинги, а в палатке совсем уж непонятно, как котиные могут жить.
Нюша с Кошкой жили душа в душу – мы обдумывали, не послать ли фотографий в порнографический журнал – непонятно было только, лесбиянство имело место или скотоложество.
Причём, Нюша просто невинно радовала подругу – ну, что стоит пошлёпать под хвостом огромным язычищем, или гигантской лапой по загривку провести.
А Кошка ходила, задрав хвост, – орала, попой поводила, о лапы тёрлась. Особенно любила о лапы тереться, когда Нюша из леса приходила.
Кошка была невероятно доброжелальна и доверчива – прыгала на колени ко всем – в первый раз человека увидит – и на колени.
Довольный трактор у неё внутри почти не замолкал.
Разве что когда обижалась. Но стоило взять на руки – и мотор заводился.
Кроме наших отъездов, бывали и другие обиды.
Например, иногда в спальне запирали, когда сами креветок ели.
Тут уж страсть была у Кошки – неудержимая – однажды я чистила креветки, а она готовеньких из миски забирала – кто быстрей – я почищу, или она сжуёт.
Вообще-то по правилам, когда мы креветок ели, Кошке полагалась одна. Ну, две от силы.
Лет 13 назад мы купили для моей базельской подруги голубого кота – волшебного – не кота, конечно, котёнка – и этот котёнок прожил у нас месяц.
Прибытие в дом наглого котёнка был тяжёлой травмой – три дня кошка с нами не разговаривала – а на четвёртый – котёнка усыновила. Время они проводили на диване – развалившаяся Кошка и сосущий её котёнок – правда, молока, увы, ему не доставалось – какое ж молоко у стерилизованной кошки.
А наглость у котёнка была выдающаяся – он однажду решил поесть из нюшиной миски – Нюша услышала, подошла, – котёнок встал в боевую позицию, раздулся раза в три, зашипел, заворчал. Нюша пожала плечами и отошла.
Правда, она ему отчасти отомстила – иногда вдруг хватала за шкирку и таскала по квартире в зубах – котёнок кричал, вырывался...
Был ещё жуткий случай – подобрали мы на улице огромного рыжего котИну, который повадился ходить в сад к Синявским и приставать к их кошке, когда они в отъезде были.
КотИна очевидным образом был бездомный. Мы привезли его к себе (Кошка забилась под какой-то очередной предмет мебели и не выходила), накормили и решили, что привыкнет Кошка, образуется.
Но привыкать не пришлось – котИна поел, поспал, а в два часа ночи захотел, наверно, пИсать – стал у двери и начал орать – орал он так, что нам пришлось ночью отвезти его восвояси.
А ещё был случай, когда довелось Кошке пожить с мышкой под одной крышей.
Одна наша знакомая отдала нам на лето хомяка. Мы, правда, тоже уезжали, но к Кошке приходила девочка.
Первые два дня Кошка не ела и не пила – она сидела перед клеткой и глядела на мышку, не отрываясь. Потом нервы сдали у приходящей девочки – она унесла Кошку и закрыла мышкину дверь.
Вот, наверно, и все неприятности кошкины – всё остальное было не так уж и плохо – ловля мотыльков, – кто скорей – она хлопнет когтистой лапой и прижмёт бедолагу к полу, или мотылёк сгорит на лампочке, беготня по квартире с толстенным хвостом, иногда ещё Нюша топала сзади. Впрочем, и Кошка топать умела, будто в роду слоны были. Запретное посиживание на наружном подоконнике – на страшным тоном произнесённое «КОШКА» - скачок в комнату и погоня – Нюша вслед, как полиция. А ещё прыжки через спящую собаку, и когда у нас жил некоторое время бассет одних знакомых – как было хорошо усесться в прихожей на табуретку под вешалкой, спрятаться в тёмном углу и подкарауливать бассета Ипполита – он мирно идёт по своим делам, а его – хвать за ухо!
Постепенно толстого хвоста становилось меньше – сна больше. Незаметно. Не болела никогда.
Когда умерла Нюша, Кошке стало пусто.
Появилась Катя – невыносимый щенок.
Кошка взялась за воспитание ответственно – когтистой лапой по носу, по языку, по уху – кровь толстыми каплями капала на пол, а Катя продолжала радостно махать хвостом и приставать, приставать. Мы её мстительно в ванную тащили и йодом язык мазали – хоп хны!
Ну, а когда Кате стало года два, Кошка начала проявлять к ней благосклонность. Конечно, отношения были не те, что с Нюшей – тут уж скорее Кошка покровительствовала, но иногда призывала Катю – «попристававай ко мне, а я тебя цапну, ну, пожалуйста, что тебе стоит». И ещё отличное дело – сидеть на стуле и хватать обеими лапами прозодящий мимо катин хвост.
Пахло от Кошки, как от вешалки в филармонии – шапкой и шубкой, а нос у неё был жёлтый с разводами, и вся она расписная – я ей вечно говорила, что Нюшу и Катю Господь Бог делал без старанья – обмакнул в ведро с чёрной краской, и все дела, а уж её-то кисточкой расписывал – котиных нельзя шаляй-валяй...
..................................
С Катей
no subject
А вот помнишь, Левин - здоровый счастливый человек боится ходить с ружьём, чтоб не застрелиться - и всё от этих мыслей о смерти.
no subject
Я тоже не то, чтобы уж специально.
Но - думается...
no subject
no subject
А вдруг начинает думаться.
no subject
no subject
Лекции идут полным ходом...
no subject
no subject
Самое главное бумажки разные, планы, собрания...
Ох!
no subject
no subject
no subject
no subject
Да, это самая неприятная фигня и есть!
no subject
no subject
Такое впечатление, что душа тиной забивается.
no subject
no subject