Сначала зиму обещают – завтра, говорят, начнётся. Под ветром планируют на уровне высоких этажей платановые листья – а тополиные, поменьше, закручиваясь в штопор, падают на асфальт.
А потом просыпаешься в солнечное утро, открываешь окно, подставляешь руку и нос под давящий холодом упругий воздух. И тополь за окном, оказывается, гол как сокол – отдельные листочки дрожат золотыми вымпелами, да наевшие круглые белые бока сороки скачут по тёмным веткам.
На исходе дня, тянущегося последней полоской заката в пять, и в шесть падающего в ночь, над лесом стеклянное небо – просторное высокое, и страшно неловким движеньем разбить его на звенящие сосульки, как я разбила вчера мою любимую кофейную чашку костяного фарфора...
