Из колодца

Про Сен-Дени


Несколько студентов не смогли придти в тот день на занятия. Один контрольную пропустил, писал её у меня в кабинете на следующий день.

Текст VBA привожу полностью

Сегодня читал лекции для студентов в госпитале Биша на севере Парижа, куда перевели нескольких раненых после теракта, заодно обсуждали с коллегами уроки последних событий. Уроки таковы.( Collapse )


1. Надо честно признать, что службы безопасности проворонили организацию террористов. Понятно, что предвидеть было трудно, потому что организация шла из-за границы, по всей видимости, из Бельгии, оружие и взрывчатка привезены прямо на днях. Ну так бельгийская служба безопасности оказалась не на высоте.

2. Медицинские службы сработали очень достойно. Жена моего коллеги из госпиталя Биша – шеф службы переливания крови в госпитале Питье-Сальпетриер. Как она рассказывает, так называемый белый план, координирующий действие всех медслужб Парижа в чрезвычайных ситуациях, был введен в действие очень быстро, как только раздались первые взрывы. Через час он уже работал в полной мере. План включает в себя организацию и вооруженную охрану единого центра координации медпомощи, мобилизацию шести госпиталей первой линии, приготовление к мобилизации госпиталей второй линии, разворачивание подвижных пунктов сортировки и первичной помощи, организацию трасс эвакуации, взаимодействие с полицией, армией, прессой и родственниками пострадавших... в общем, там очень много ступеней. Неожиданным было то, что сразу же после сообщения о терактах многие врачи и другой медперсонал, которые не были на работе и не были вызваны, сами явились в госпитали по месту работы. Поэтому полностью хватило персонала для всех процедур, операций и т.д. Ну, о том, что были огромные очереди из желающих сдать кровь, уже много писали.

Медицинские результаты пока крайне впечатляющие. Из 352 раненых, 99 поступили в госпитали в критическом состоянии – множественные пулевые ранения, взрывные травмы. Обычная смертность таких раненых, практически агонизирующих, очень высока. После двух суток из 99 критических умерло только трое. Не знаю, как будет дальше, но пока это просто великолепный результат. Медслужбам - браво!

3. Хорошо проявили себя службы безопасности Stade de France. Как я уже писал раньше, по личным причинам я немножко знаю эту службу изнутри. Сейчас и полиция, и спортивные руководители сошлись во мнении, что целью террористов были взрывы на трибунах во время матча на глазах у миллионов телезрителей, матч Франция-Германия очень популярен. Жертвы должны были быть огромны, не только от взрыва, но и от паники на трибунах, и все это перед президентом страны. Реконструкция событий показывает, что один террорист с билетом приблизился к входу, но, увидев, что служба безопасности тщательно обыскивает всех болельщиков, не решился входить. Так эти трое в поясах смертников и бродили около стадиона, пока не взорвались, пока неясно как – сами или по сигналу извне. Здесь жертвы были минимальны.

Для спокойствия зрителей матч решили не прерывать, потому что были уверены, что на самом стадионе взрывчатки нет. Далее стояла задача эвакуации 80 тыс человек так, чтобы избежать паники, тем более, что многие зрители уже получили звонки и смски о том, что Париж и стадион атакованы. Здесь сделали очень правильный ход, разрешив болельщикам спуститься и походить по газону стадиона, пока идет медленная эвакуация. Многие это делали с удовольствием, потому что прикольно, только что здесь бегали звезды футбола, а теперь ты. Тем временем малыми порциями, без паники, все 80 тысяч были эвакуированы.

4. Телевидение показывало гнев некоторых родственников погибших, которые долго не могли ничего узнать про своих близких. Это действительно так, информация о погибших и раненых часто бывала запутанной. Но тут я не знаю, как можно улучшить дело. Ведь часто пострадавшие не имели при себе документов, или были изуродованы до такой степени, что их нельзя было идентифицировать. Некоторые раненые были в травматическом и психологическом шоке, не могли назвать себя, заговаривались, вели себя совершенно неадекватно. Как тут быть службе информации, трудно сказать. А еще труднее утешить родственников.

Теперь дело за полицией и антитеррористической службой. Надо достать организаторов и и уцелевших террористов. Что там у хохлов бельгийцев?

Несколько раз в эти дни я видела упоминание об убийствах в еврейской школе, совершённых в Тулузе Мухамедом Мера.
И каждый раз в контексте – «убивали евреев, и никто не вышел с табличкой «я еврей»», или «пока убивали евреев, никто не шевелился», или ещё что-то подобное.

Хотелось бы напомнить историю.

В марте 2012-го года произошло несколько убийств.

Первое случилось в Тулузе. 11-го марта выстрелом в голову был убит сержант парашютного полка по имени Imad Ibn-Ziaten, по происхождению марокканец.

Как потом выяснилось, убийца связался с ним по интернету, где сержант поместил объявление о продаже мотоцикла. Будущий убийца и будущая жертва договорились о встрече, на которую убийца приехал на скутере. Как стало потом известно, он потребовал от жертвы лечь на землю, тот не подчинился, и был убит стоя, выстрелом в голову. Убийца уехал на скутере.

15-го марта в Монтабане были убиты ещё двое военных, а третий тяжело ранен, он остался парализованным. Нападение было совершено возле находящегося рядом с казармой банка, где все трое доставали из банкомата деньги.

Один из убитых, Abel Chennouf, по религии католик, по происхождению алжирец. Второй Mohamed Legouad – мусульманин алжирского происхождения. Третий, Loïc Liber, никакого, судя по имени и фамилии, не имел отношения к северной Африке. Видимо, он случайно оказался рядом.

Все эти ребята служили в одном полку. Полк воевал в Афганистане.

Эти убийства никого вне Франции особенно не заинтересовали.

Во Франции стали сначала искать "одинокого волка", предположительно неонациста, поскольку убитые были северо-африканцами.

Солдат заперли в казармах. Вероятно, это спасло жизнь ещё одному человеку северо-африканского происхождения, за которым охотился убийца.

Не сумев добраться до солдат, 19 марта Мухамед Мера отправился убивать в еврейскую школу в Тулузе, где он убил четырёх человек.

Как выяснилось, вне Франции помнят только про расстрел в еврейской школе, про остальные убийства благополучно забыли.

…
Жертвой теракта, направленного против толпы, как и жертвой уличного происшествия, может стать любой человек, оказавшийся в ненужное время в ненужном месте.

Даже если у представителя какой-то группы населения больше шансов стать жертвой, чем у представителя какой-то другой, всё равно, теракт против толпы – лотерея.

В случае исламистских терактов очень желательно помнить, что первая группа населения, которую они хотят изничтожить, это не евреи, а «бывшие мусульмане», или даже не бывшие, а просто обычные мусульмане, которые сотрудничают с государством. А иногда просто выходцы из какой-нибудь мусульманской страны, живущие в Европе и никого не трогающие.

Все забыли о терактах в Париже лет двадцать назад, тех самых, после которых вместо нормальных урн появились полиэтиленовые пакеты – после того, как взорвалась урна около Этуаль. Это была серия терактов во время алжирских выборов, где отвратительное военное правительство боролось с ещё более омерзительными исламистами.

Терактов было несколько, и кажется, то ли первый из них, то ли второй – это был взрыв на дешёвом рынке около бульвара Барбес, в самом центре северо-африканского квартала. Этот рынок – место скопления выходцев из Северной Африки.

У меня есть знакомая, с которой мы вместе были в аспирантуре. Она из Алжира, умеренная мусульманка, совершенно светски одевается, по-светски живёт, но, как довольно многие выходцы из Северной Африки, по традиции она Рамадан соблюдает и мусульманкой себя считает. Ей вскоре после этих парижских терактов потребовалось съездить к родителям, а на улицах в Алжире тогдашние «мусульманские братья» иногда хватали женщин без чадры и линчевали. Наша общая научная руководительница сказала ей что-то вроде того, что если уж так необходимо именно сейчас ехать в Алжир, так, может, она наденет там чадру, чтоб обезопаситься. Насера на это ответила, побледнев (я один раз в жизни видела, как человек бледнеет), что лучше она умрёт.

Можно сделать себе табличку «я еврей», или «я бывший мусульманин», или «я мусульманин, но ненавижу религиозный фанатизм» – и это будет идентификация себя с жертвами, с группами населения, вызывающими ненависть у мусульманских фанатиков.

Но смысл лозунга «я шарли» совсем другой. Люди солидаризируются не с жертвами, а с людьми, которые сознательно шли на риск, защищая свои непреложные ценности, в которые входят свобода слова и право смеяться над чем угодно.

И когда человек берёт табличку «я шарли» – он заявляет о собственной готовности не сдаться.

Ахмед, человек, который патрулировал улицу, выполнил свои профессиональные обязанности, и погиб. Он вызывает восхищение и уважение, как, например, те пожарники, которые тушили пожар в Чернобыле, или как врачи и медсёстры, которые борются с эболой.

Был ли он мусульманин, не был ли, несущественно.

Да, в плакате «я Ахмед» его имя было использовано для иллюстрации ещё одного основополагающего тезиса: «я с вами несогласен, но готов умереть за ваше право высказывать враждебную мне точку зрения». Мне, кстати, не кажется разумным, только исходя из его мусульманского имени, использовать для этой цели человека, про которого совершенно неизвестно, каков был его взгляд на карикатуры.

А вот плакат «я - полицейский» кажется мне осмысленным. Я – полицейский, то есть я рискую, выполняя свои профессиональные обязанности.

В кампусе, на лужайке под зимним секущим дождём.

У нас тысяча двести студентов, много.

И в аудиториях, где сейчас идут письменные экзамены, минута молчания...

Магомет в отчаянии от интегристов
Тяжело, когда тебя любят мудаки
Jean Cabut 1938-2015