![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
В сегодняшнем утреннем декабрьском сне мы с Таней шли по твёрдому скользкому накатанному снегу вниз, к нашей станции. Зачем? Куда мы собрались? Да и нервно с собакой – я почти всё время катилась, как в детстве и не только, но тогда – по чёрным каткам на заснеженных тротуарах – а тут прямо по твёрдому блестящему снегу…
Со второго экрана, на котором я ещё не открыла никаких файлов, глядит на меня Катя – парадный портрет – язык полувысунут, шёрстка чуть дыбом, блестит нос – ньюф как он есть. А часы на стенке – не ходики – круглый циферблат с цифрами, с бегущей стрелкой, – почти неслышно отщёлкивают секунды, – только если ухо приблизить, понимаешь, что часы звучат – запыхавшимся стремительными шуршаньем.
«Который час, его спросили здесь,
А он ответил любопытным: вечность!»
Со второго экрана, на котором я ещё не открыла никаких файлов, глядит на меня Катя – парадный портрет – язык полувысунут, шёрстка чуть дыбом, блестит нос – ньюф как он есть. А часы на стенке – не ходики – круглый циферблат с цифрами, с бегущей стрелкой, – почти неслышно отщёлкивают секунды, – только если ухо приблизить, понимаешь, что часы звучат – запыхавшимся стремительными шуршаньем.
«Который час, его спросили здесь,
А он ответил любопытным: вечность!»