mbla | (no subject)

В шесть утра просыпаться нельзя – известное дело, в голову лезут самые чёрные мысли – а в девять, когда лёг в два с хвостиком после того, как горы грибов – ну, не горы, холмики небольшие, – ну, почистил, ну, сварил, ну, кинул на сушилку посудную – пусть посохнут – чтоб завтра на сковородку – просыпаться в девять, когда хотелось бы доспать до десяти, правильно ли?

И топает по голове, и щекочет усами Гриша, и тонко звенит забоданный Таней торшер…
Чёрные мысли – после Васьки, – не лезут, о чём им…

Только о разной собственной вине – не вине – беспомощности – бедах упущений? И забыть нельзя, нет страшней, чем забыть, как не смог чего-то… В чёрном коридоре жалобно тонким голосом лает Катя – и просыпаюсь, сползаю с кровати через сон, с мучительной мыслью, что на работу утром, и спать осталось мало часов… Иду к Кате, поднимаю тяжёлую ньюфскую голову – что, Катя, что? Поздней осенью, последней Катиной осенью… Последней Васькиной осенью…