Entry tags:
блаженные семидесятые...
Я их застала на хвосте, на самом последнем хвостике, махнувшем в восьмидесятых.
Сначала была мартовская Вена, где по вполне ощутимому холодку народ ходил в расстегнутых куртках и без шапок, а по вечерам еще и с воздушными шариками, и с улыбками.
Потом Рим с кошками, шляющимися по Колизею, в который пускали тогда бесплатно, с фонтаном Треви, куда можно было опустить ноги и не услышать тут же полицейского свистка. Правда, полиция была страшноватая. Однажды на наших глазах на Навоне похватали каких-то ребят, видимо, по подозрению в терроризме. Смотреть было жутко - выворачивали руки, выбили фотоаппарат у кого-то из зрителей, но все же сумели не задавить пуделя, метнувшегося под колеса мотоцикла.
В городке Ладисполи под Римом на платформе валялись смятые пустые пачки из-под "беломора", а старушка, высунувшаяся из окна, отвечала "Чаво?" на с великим трудом построенную по-итальянски фразу. Там ждали виз в разные страны русские эмигранты.
В городке Черветери, рядом с которым недораскопанное этрусское кладбище, другая высунувшаяся из окна старушка на вопрос о том, какого древнего времени этот городок, отвечала, не вдаваясь в подробности, "molto vecchia".
И было совершенно безумное, сильнейшее ощущение свободы. Оно было просто во всем - в одежде, в праве плюхаться на улице на любые ступеньки, в бормотанье "к всечеловеческим, яснеющим в Тоскане", глядя сверху на Флоренцию.
С какой радостью я впервые купила себе облегающие трикотажные штаны - это были рейтузы моего детства, только яркие. Но в рейтузах нельзя было ходить по улице! И как здорово было сидеть на ночью на ступеньках флорентийского собора!
Потом нам дали визу в Америку, и мы уехали. В Америке тогда президентствовал Картер. Его портрет висел на почте - у него была славная улыбка и человеческий вид. Он не боролся ни против абортов, ни против гомосексуалистов, в интервью журналу "плэйбой" он крайне неосмотрительно ответил на вопрос о супружеской измене, сказав "кто же в мыслях не изменял?". Он всерьез говорил о правах человека и наверняка боролся бы за право выезда из Советского Союза кого угодно, но тут было дохлое дело - Советский Союз торговал только евреями и художниками, которых тоже записывал в евреев.
Этот громадный устало-тоталитарный Советский Союз служил тогда Западу отрицательным примером, поддерживал своим существованием западные свободы. Советский Союз давил и не пущал, Запад приглашал, принимал и ничего не требовал.
Через год жизни в Америке мы поехали в Европу на каникулы. Этот первый год эмиграции был годом чудовищной ностальгии, мы думали, что по России, а оказалось, что по Европе.
Мы ездили по Франции автостопом. Бельгийский шофер грузовика порывался сделать крюк и свозить нас в итальянские Альпы посмотреть на Monte Rosa, но у нас не было итальянских виз. Он рассказывал про своего сына–коммуниста и кормил нас обедом в ресторанчике для дальнобойщиков. На театральном фестивале в Авиньоне, где мы ночевали на травке на берегу Роны, была средневековая карнавальная толпа – люди, собаки, мим перед папским дворцом и Шекспир во дворике. А утром заспанные головы поднимались над бортиками неработающих фонтанов.
Около Pont du Gard не было сувенирных киосков, на Луаре не было толпы, а в деревне Chamrousse около Les Houches под Монбланом не было электричества, и воду брали на колонке. Ночью дверь в дом плотно закрывали, чтобы не забрел лис. Впрочем, электричество сейчас есть, а лисы безусловно заходят, их свет не смушает, так что тут уж - никаких причин для ностальгии.
На следующее лето у нас уже были итальянские визы. В кемпинге на Lago Maggiore на стенке висел запрет на политические дискуссии, вероятно, чтобы предохранить участников от упадания в воду. В Венеции на вокзале утром стояла гигантская очередь в камеру хранения – народ сдавал рюкзаки, вечером такая же очередь – народ забирал рюкзаки и устраивался на ночевку на вокзальной площади. Предусмотрительные немцы, которым я позавидовала, варили на примусе кашу. В 6 утра пришел полицейский и громко захлопал в ладоши – туристам с первых утренних поездов не пристало пробираться между простертыми телами!
Во Флоренции местом ночлега служил просторный газон перед вокзалом. Там поднимать людей было проще – достаточно было служителю поиграть немного шлангом.
А потом Советский Союз кончился, и, увы, у Запада исчез показательный дурной пример. Не надо больше предоставлять визы всем желающим, чтобы доказать, что у нас свобода передвижения, можно не пускать людей по приглашению. Много чего – можно! Стали меньше говорить о правах и больше о государстве. В Америке стал Буш с моральными ценностями – изжеванными и тупыми. Интересно вот, это в скобках, напечатали бы сейчас "Лолиту", или посадили бы автора в тюрьму за педофилию? Пари?
Во всем мире исчезли новизна и радость недавно завоеванной свободы, увеличилось число "приличных" туристов, которые покупают сувениры, так что увеличилось и количество сувениров, еще увеличилось число менеджеров. Получить университетскую работу стало намного труднее, как и любую не управленческую. Большинство crackpots старше среднего возраста, и встречаешь иногда на улице мужиков с седыми полыселыми хвостиками.
В конце восьмидесятых закончились семидесятые, те семидесятые, которые результат и вершина шестидесятых.
Если честно, очень многие их достижения, конечно, остались, но еще и пустота, которая неизвестно чем заполнится.
Сначала была мартовская Вена, где по вполне ощутимому холодку народ ходил в расстегнутых куртках и без шапок, а по вечерам еще и с воздушными шариками, и с улыбками.
Потом Рим с кошками, шляющимися по Колизею, в который пускали тогда бесплатно, с фонтаном Треви, куда можно было опустить ноги и не услышать тут же полицейского свистка. Правда, полиция была страшноватая. Однажды на наших глазах на Навоне похватали каких-то ребят, видимо, по подозрению в терроризме. Смотреть было жутко - выворачивали руки, выбили фотоаппарат у кого-то из зрителей, но все же сумели не задавить пуделя, метнувшегося под колеса мотоцикла.
В городке Ладисполи под Римом на платформе валялись смятые пустые пачки из-под "беломора", а старушка, высунувшаяся из окна, отвечала "Чаво?" на с великим трудом построенную по-итальянски фразу. Там ждали виз в разные страны русские эмигранты.
В городке Черветери, рядом с которым недораскопанное этрусское кладбище, другая высунувшаяся из окна старушка на вопрос о том, какого древнего времени этот городок, отвечала, не вдаваясь в подробности, "molto vecchia".
И было совершенно безумное, сильнейшее ощущение свободы. Оно было просто во всем - в одежде, в праве плюхаться на улице на любые ступеньки, в бормотанье "к всечеловеческим, яснеющим в Тоскане", глядя сверху на Флоренцию.
С какой радостью я впервые купила себе облегающие трикотажные штаны - это были рейтузы моего детства, только яркие. Но в рейтузах нельзя было ходить по улице! И как здорово было сидеть на ночью на ступеньках флорентийского собора!
Потом нам дали визу в Америку, и мы уехали. В Америке тогда президентствовал Картер. Его портрет висел на почте - у него была славная улыбка и человеческий вид. Он не боролся ни против абортов, ни против гомосексуалистов, в интервью журналу "плэйбой" он крайне неосмотрительно ответил на вопрос о супружеской измене, сказав "кто же в мыслях не изменял?". Он всерьез говорил о правах человека и наверняка боролся бы за право выезда из Советского Союза кого угодно, но тут было дохлое дело - Советский Союз торговал только евреями и художниками, которых тоже записывал в евреев.
Этот громадный устало-тоталитарный Советский Союз служил тогда Западу отрицательным примером, поддерживал своим существованием западные свободы. Советский Союз давил и не пущал, Запад приглашал, принимал и ничего не требовал.
Через год жизни в Америке мы поехали в Европу на каникулы. Этот первый год эмиграции был годом чудовищной ностальгии, мы думали, что по России, а оказалось, что по Европе.
Мы ездили по Франции автостопом. Бельгийский шофер грузовика порывался сделать крюк и свозить нас в итальянские Альпы посмотреть на Monte Rosa, но у нас не было итальянских виз. Он рассказывал про своего сына–коммуниста и кормил нас обедом в ресторанчике для дальнобойщиков. На театральном фестивале в Авиньоне, где мы ночевали на травке на берегу Роны, была средневековая карнавальная толпа – люди, собаки, мим перед папским дворцом и Шекспир во дворике. А утром заспанные головы поднимались над бортиками неработающих фонтанов.
Около Pont du Gard не было сувенирных киосков, на Луаре не было толпы, а в деревне Chamrousse около Les Houches под Монбланом не было электричества, и воду брали на колонке. Ночью дверь в дом плотно закрывали, чтобы не забрел лис. Впрочем, электричество сейчас есть, а лисы безусловно заходят, их свет не смушает, так что тут уж - никаких причин для ностальгии.
На следующее лето у нас уже были итальянские визы. В кемпинге на Lago Maggiore на стенке висел запрет на политические дискуссии, вероятно, чтобы предохранить участников от упадания в воду. В Венеции на вокзале утром стояла гигантская очередь в камеру хранения – народ сдавал рюкзаки, вечером такая же очередь – народ забирал рюкзаки и устраивался на ночевку на вокзальной площади. Предусмотрительные немцы, которым я позавидовала, варили на примусе кашу. В 6 утра пришел полицейский и громко захлопал в ладоши – туристам с первых утренних поездов не пристало пробираться между простертыми телами!
Во Флоренции местом ночлега служил просторный газон перед вокзалом. Там поднимать людей было проще – достаточно было служителю поиграть немного шлангом.
А потом Советский Союз кончился, и, увы, у Запада исчез показательный дурной пример. Не надо больше предоставлять визы всем желающим, чтобы доказать, что у нас свобода передвижения, можно не пускать людей по приглашению. Много чего – можно! Стали меньше говорить о правах и больше о государстве. В Америке стал Буш с моральными ценностями – изжеванными и тупыми. Интересно вот, это в скобках, напечатали бы сейчас "Лолиту", или посадили бы автора в тюрьму за педофилию? Пари?
Во всем мире исчезли новизна и радость недавно завоеванной свободы, увеличилось число "приличных" туристов, которые покупают сувениры, так что увеличилось и количество сувениров, еще увеличилось число менеджеров. Получить университетскую работу стало намного труднее, как и любую не управленческую. Большинство crackpots старше среднего возраста, и встречаешь иногда на улице мужиков с седыми полыселыми хвостиками.
В конце восьмидесятых закончились семидесятые, те семидесятые, которые результат и вершина шестидесятых.
Если честно, очень многие их достижения, конечно, остались, но еще и пустота, которая неизвестно чем заполнится.
no subject
А в Ticino и до сих пор кое-где нет электричества (в Бавоне, что ли).
no subject
Inoltre apprendiamo che numerosi fondi rustici prendevano il nome da fontane o pozzi: Gorga, Pisciarello, Lago Majore, Pozzo, Canale, le fontane Maccarone, Maradio, Pecorara, di Versa, Jella, le Scrime, la Macchia, Nascosuro.
А в Тичино хорошо? Я только в Локарно один раз была, мы оттуда в Стрезу плыли.
no subject
В Тичино - супер. Но это кто горы любит. Valle Maggia, valle Verzasca... ууууу...
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
Анекдот анекдотом, но вот чтобы у интеллигентных и думающих мальчиков и девочек возникала ностальгия по такому унылому уебищу, как брежневский строй, - до этого фантазия не доходила. А про то, что она возникает, я уже и в прессе читаю. Здесь же - downslide очень медленный, но мне приходит в голову вопрос, в каких условиях осознанная потребность в свободе снова возникнет. Не надо ли для этого докатиться до ее полного отсутствия.
no subject
А ты - Путин, Путин...
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
no subject
Перед б-гом каждый человек - один. Ни Буш, ни Брежнев, ни Делёз на эту свободу-одиночество повлиять не в состоянии.
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
Off
Re: Off
Изумительно в Parc National de Morvan. Там леса, холмы, озера, деревеньки, поля, крошечные дорожки. Наше любимое место lac des Settons. Мы там обязательно бываем весной и в прошлом году были в сентябре. Гулять пешком там чудесно. Есть исключительно приятная гостиница в деревеньке Moux. Деревня на холме, а гостиница на самой верхушке, так что оттуда видны все окрестные леса с полями и дальние холмы. Moux от озера километрах в четырех. На озере мы живем всегда в кемпинге - там есть одна гостиничка для рыбаков, но она часто закрыта даже в сезон.
Около Везле, прямо у подножья холма, деревня Saint Père с исключительно красивой церковью. От lac des Settons по очень маленьким и красивым дорожкам, к которым подступает темный еловый лес, откуда на нас как-то вечером вылетела сова и почти что мазнула крыльями по переднему стеклу, можно минут за 40 доехать до Autun. Приятный городок с римскими воротами. До всех этих мест можно опять же по красивым дорогам доехать от Avallon, который чуть ближе к Парижу, чем Везле. Тоже приятный город с крепостной стеной и старым центром. Еще ближе к Парижу речка Yonne и параллельный ей канал. Очень приятно там проехаться. Лучше всего съехать с автострады в Auxerre и оттуда ехать вдоль канала. Попадаются очень славные замки, потрясающая скала, на которую можно по тропинке забраться. Имеет смысл доехать до городка Clamecy, родины Колы Брюньона. Маленький нетуристский и очень уютный. Оттуда в Avallon, оттуда в Saint Père, оттуда к lac des Settons и оттуда в Autun. Можно через гигантские виноградники доехать до Beaune, но поскольку вы не пьете - это вам меньше половины удовольствия - это дико приятные для дегустации бургундского места. В самом Beaune впечаляющая средневековая больница - изумительная пестрая крыша, а внутри похоже на музей орудий пыток.
Ну, и еще неподалеку от Semur есть abbaye de Fontenay. На меня это аббатство произвело очень сильное впечатление. Туда пускают только с экскурсией, но экскурсоводы разумные, по-моему, так подрабатывают студенты-историки. Его основал прямо святой Бернар в 1118 году.
Re: Off
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject