![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Из времени и места
Роман Лейбов оживил community "spacetume"
Последняя там тема: "Город, в котором я больше не живу"
В городе, в котором я больше не живу, зимой к концу первого урока тьма за окном становится тёмно-синей. Замерзает река, и можно обойтись без мостов.
В городе, в котором я больше не живу, иногда показывают наводнения, и если повезёт, отпускают с последних уроков, и бежишь на набережную, чтоб повисеть на садовой решётке, глядя, как автобусные колёса рассекают мутную воду.
В городе, в котором я больше не живу, стоят двое Свинств, и я так и не смогла понять, почему у них нет пятаков и есть львиные лапы. Однажды в Америке их увидел на картинке египетский приятель Али и воскликнул горестно: и ваш царь тоже вор!
В город, в котором я больше не живу, весну прикатывают в серебряных бочках толстые тётеньки в платках и в грязных белых передниках – по доброте они соглашаются налить квасу на две копейки, если трёх не находится. А потом идёт ладожский лёд, вздымая реку горбами, и цветёт черёмуха.
Трамваи в городе, где я больше не живу, приветствуют издалека топчущихся на остановке людей – двумя огнями сияют – у каждого свои – у сорокового, который ходит в школу, два зелёных.
Если 19 копеек в кармане, то в кафе из железной вазочки можно съесть алюминиевой ложечкой (мечта Веры Павловны!) два шарика мороженого, а если вдруг в кармане на две копейки больше, то его польют вишнёвым сиропом. У метро продают шоколадные батончики за целых 28 копеек. Если повезёт, мороженое под шоколадом земляничное. И ясно, что осталось потерпеть ещё каких-нибудь десять лет, и можно будет каждый день есть его вместо супа и второго!
В городе, в котором я больше не живу, в зимнем овощном магазине на каменном полу натекают лужи, и пол присыпают опилками, и продают из бочек капусту «провансаль» с виноградинами, и мягкие мятые пахнущие плесенью солёные огурцы.
В магазине «диета», открытом до одиннадцати, в который заходят после филармонии, продают селёдочное масло и шоколадное тоже. И однажды на наших глазах отказались отрезать 100 грамм сыра от небольшого оставшегося куска незадачливому иностранцу, но отрезали нам, потому что мой приятель гордо сказал: я свободный человек свободной страны и имею право на сто грамм сыру!
В городе, в котором я больше не живу, почти год я каждый день на Театральной площади выпивала чашку кофейного цвета бурды из железного бачка и съедала зефирину в шоколаде после того, как два часа мыла полы и вытряхивала железные урны в оперобалетном театре.
В городе, в котором я больше не живу, в магазине на Малом проспекте папа однажды купил людоедские консервы: кит с горохом.
В городе, в котором я больше не живу, стоит Ленин на броневике возле Финляндского вокзала. А под стеклянным колпаком паровоз, на котором Ленин приехал делать революцию.
В электричках зимой талое месиво на полу и пахнет лыжной мазью.
И среди многих лениных один – на Московском проспекте, с протянутой рукой напротив гастронома, и есть ракурс, который не сразу найдёшь, но коли найдёшь, – под каменным пальто угадаешь бугор вздыбленного ленинского хуя.
В городе, в котором я больше не живу, в Эрмитаже огромный бородатый Зевс на троне упирает скипетр в пол, под деревянной лестницей хороводит танец Матисса, с итальянской картины смотрит из-под арки на тебя молодой человек в бархатном берете – папа уверял, что это Меркуцио собственной персоной. А на третьем этаже бархатный диванчик перед мостиком через пруд – на стене, а за окном внизу огромная площадь с аркой Главного Штаба.
В городе, в котором я больше не живу, чёрная рука идёт по лестнице, вот она уже на четвёртом этаже, а я на пятом, – и нет дома родителей!
А если зимой в эпидемию гриппа садишься на подоконник и открываешь незаклеенное окно во двор-колодец, когда никто не видит, то заболеть всё равно не удаётся.
Трамваи в городе, в котором я больше не живу, днём собираются на кольце в стаи, а ночуют в трампарке Блохина или, может быть, Леонова. А карточка, чтоб месяц ездить хоть по рельсам, хоть по асфальту, стоит 6 рублей, и если порастратился к концу месяца, их приходится одалживать.
В городе, в котором я больше не живу, пышки кольцом с дыркой посредине и присыпаны пудрой, а пончики без дырки и с повидлом.
В городе, в котором я больше не живу, спиной к реке мореплаватель стоит, как философ, а за рекой, где портовые краны, написано огромными буквами на стенке, уходящей в воду – "ТИХИЙ ХОД" – не разгоняйтесь, значит, корабли.
В июне в городе, в котором я больше не живу, цветёт сирень, сирееееень, сирееееееень...
Последняя там тема: "Город, в котором я больше не живу"
В городе, в котором я больше не живу, зимой к концу первого урока тьма за окном становится тёмно-синей. Замерзает река, и можно обойтись без мостов.
В городе, в котором я больше не живу, иногда показывают наводнения, и если повезёт, отпускают с последних уроков, и бежишь на набережную, чтоб повисеть на садовой решётке, глядя, как автобусные колёса рассекают мутную воду.
В городе, в котором я больше не живу, стоят двое Свинств, и я так и не смогла понять, почему у них нет пятаков и есть львиные лапы. Однажды в Америке их увидел на картинке египетский приятель Али и воскликнул горестно: и ваш царь тоже вор!
В город, в котором я больше не живу, весну прикатывают в серебряных бочках толстые тётеньки в платках и в грязных белых передниках – по доброте они соглашаются налить квасу на две копейки, если трёх не находится. А потом идёт ладожский лёд, вздымая реку горбами, и цветёт черёмуха.
Трамваи в городе, где я больше не живу, приветствуют издалека топчущихся на остановке людей – двумя огнями сияют – у каждого свои – у сорокового, который ходит в школу, два зелёных.
Если 19 копеек в кармане, то в кафе из железной вазочки можно съесть алюминиевой ложечкой (мечта Веры Павловны!) два шарика мороженого, а если вдруг в кармане на две копейки больше, то его польют вишнёвым сиропом. У метро продают шоколадные батончики за целых 28 копеек. Если повезёт, мороженое под шоколадом земляничное. И ясно, что осталось потерпеть ещё каких-нибудь десять лет, и можно будет каждый день есть его вместо супа и второго!
В городе, в котором я больше не живу, в зимнем овощном магазине на каменном полу натекают лужи, и пол присыпают опилками, и продают из бочек капусту «провансаль» с виноградинами, и мягкие мятые пахнущие плесенью солёные огурцы.
В магазине «диета», открытом до одиннадцати, в который заходят после филармонии, продают селёдочное масло и шоколадное тоже. И однажды на наших глазах отказались отрезать 100 грамм сыра от небольшого оставшегося куска незадачливому иностранцу, но отрезали нам, потому что мой приятель гордо сказал: я свободный человек свободной страны и имею право на сто грамм сыру!
В городе, в котором я больше не живу, почти год я каждый день на Театральной площади выпивала чашку кофейного цвета бурды из железного бачка и съедала зефирину в шоколаде после того, как два часа мыла полы и вытряхивала железные урны в оперобалетном театре.
В городе, в котором я больше не живу, в магазине на Малом проспекте папа однажды купил людоедские консервы: кит с горохом.
В городе, в котором я больше не живу, стоит Ленин на броневике возле Финляндского вокзала. А под стеклянным колпаком паровоз, на котором Ленин приехал делать революцию.
В электричках зимой талое месиво на полу и пахнет лыжной мазью.
И среди многих лениных один – на Московском проспекте, с протянутой рукой напротив гастронома, и есть ракурс, который не сразу найдёшь, но коли найдёшь, – под каменным пальто угадаешь бугор вздыбленного ленинского хуя.
В городе, в котором я больше не живу, в Эрмитаже огромный бородатый Зевс на троне упирает скипетр в пол, под деревянной лестницей хороводит танец Матисса, с итальянской картины смотрит из-под арки на тебя молодой человек в бархатном берете – папа уверял, что это Меркуцио собственной персоной. А на третьем этаже бархатный диванчик перед мостиком через пруд – на стене, а за окном внизу огромная площадь с аркой Главного Штаба.
В городе, в котором я больше не живу, чёрная рука идёт по лестнице, вот она уже на четвёртом этаже, а я на пятом, – и нет дома родителей!
А если зимой в эпидемию гриппа садишься на подоконник и открываешь незаклеенное окно во двор-колодец, когда никто не видит, то заболеть всё равно не удаётся.
Трамваи в городе, в котором я больше не живу, днём собираются на кольце в стаи, а ночуют в трампарке Блохина или, может быть, Леонова. А карточка, чтоб месяц ездить хоть по рельсам, хоть по асфальту, стоит 6 рублей, и если порастратился к концу месяца, их приходится одалживать.
В городе, в котором я больше не живу, пышки кольцом с дыркой посредине и присыпаны пудрой, а пончики без дырки и с повидлом.
В городе, в котором я больше не живу, спиной к реке мореплаватель стоит, как философ, а за рекой, где портовые краны, написано огромными буквами на стенке, уходящей в воду – "ТИХИЙ ХОД" – не разгоняйтесь, значит, корабли.
В июне в городе, в котором я больше не живу, цветёт сирень, сирееееень, сирееееееень...
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Это Крапаней Раиса. Напишите мне в личку,или на почту
raisanikolaevna@yandex.ru
Редакция наконец отзвонилась, просили ваше фото и биографические данные коротко.Срочно (у них всегда срочно - ворчу я).
Желаю здоровья)))
no subject
Всего доброго.
no subject
Желаю творческих успехов.
Ваш друг прислал свои рассказы, редакции понравилось, думаю будут публиковать.
no subject
Спасибо.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject