Сутин
О нём уже писали
a_v (http://a-v.livejournal.com/194464.html),
i_shmael (http://i-shmael.livejournal.com/2236365.html),
bgmt (http://bgmt.livejournal.com/369210.html).
Наконец и мы с
tarzanissimo сходили в эту субботу.
Сутина я впервые увидела в середине семидесятых – на слайдах. Я уже не помню, откуда появились в Питере слайды живописи, но мы у кого-то купили коллекцию Сутина и, кажется, Модильяни.
Продавались слайды, естественно, с рук, так же как, собственно говоря, и книги. Только книги с чёрного рынка были всё-таки изданы в советских издательствах (я слышала, что бывали в продаже Самиздат с Тамиздатом, но сама не сталкивалась), а кто делал эти слайды, и с чего (с альбомов, иногда за сумасшедшие деньги продававшихся в букинисте на Литейном, или и в самом деле с картин через какие-нибудь десятые руки), я не знаю.
Так или иначе – картины на экране на стенке смотрелись здорово. И главное, на слайдах не терялся цвет.
А я вообще, наверно, в питерской жизни очень остро чувствовала дефицит цвета. И в никогда мной не любимой русской живописи. А тут – бешеный синий, красный. Захватывало.
Потом был Сутин в «Оранжерее», однажды случайно пойманная выставка в Шартре, – и вот эта выставка, пожалуй, самая представительная.
Я у Сутина больше всего люблю пейзажи. За движение. Движение, впрочем, – не то слово, слишком медленное, слишком бесстрастное.
Мистраль- маленькие человечки в вихрях деревьев.
По утрам у моря в августе в ветреную погоду – вслушиваемся в сосны – неужели опять мистраль – сухой ветер с берега, отгоняющий тёплую воду куда-то-там, и из глубины – бездонная, холодная всплывает на поверхность, и бегут бурунчики от пляжа в даль.
Сумасшедшие пляшущие деревни, взбегающие на холм.
Лестницы и дороги – карабкаются – вперёд и вверх. На жёлтой дорожке идущий человек кажется лежащим, так эта дорожка устремлена ввысь.
И ещё деревья, они цепляются корнями, чтоб не улететь. Рвутся кроны.
Южные пейзажи – Céret во французской Каталонии, Cagnes, Vence – городки под Ниццей.
Вроде бы, когда жил на юге, Сутин всё время хотел в Париж, и только Зборовский – патрон Модильяни и Сутина, и многих других – уговаривал его не возвращаться. Про таких меценатов никогда нельзя сказать, чего в их деятельности больше – спасительной готовности покупать у неизвестных художников картины, или рабовладения – у художников-то выбора нет.
Сутин вернулся на север – Шартрский собор, замок на курьих ножках на Луаре. Но пейзаж его остался на юге – где ж возьмёшь на севере эту охру, откуда извлечь эти сочетания жёлтого, синего, красного. Северные цвета тише. И нет в городках стольких лестниц в небо, и не несутся вверх дороги. Сутин стал тише. И не шла ему эта тишина.
Впечатление, что отмирают целые пласты души, и к началу войны – совсем мёртвые картины. Страшные.
Сначала хочется связать ужас с войной, когда он отказался уехать в Америку, когда его подруга попала в лагерь для интернированных. И он через пару лет так глупо умер – от язвенного кровотечения...
Но эта мёртвость началась ещё до войны. Всё усиливалась. Очень страшная вещь – «Материнство» – ребёнок на руках не спящий – тряпичный.
tarzanissimo – любитель гротеска – любит сутинские портреты. У меня к ним двойственное отношение. Первый взгляд – яркие тряпки, захватывающе яркие – второй – да, гротесково, да не очень-то добрым взглядом вылеплены эти лица.
Вообще создаётся впечатление, что людей он не любил – хрюнечки, печальный ослик – куда человечней.
И натюрморты. Очень разные.
Орущие кровавые гладиолусы – иду на крик.
И синий мёртвый холодный кролик – из самого страшного. У очень мне симпатичного François Cavanna в книге, посвящённой матери, есть рассказ о том, как он стал пацифистом – приехал ребёнком в гости к тётке в бургундскую деревню и увидел подвешенного над тазом вниз головой истекающего кровью ещё живого кролика – чтоб получилось особенно вкусным какое-то блюдо кролик должен был так умереть, – истечь кровью. В тот момент мальчик Кавана понял, что он ненавидит убийство и смерть – любые. Вся книга названа по этой истории – «Кроличий глаз».
Сутинский кролик – воплощие смерти – синий мёртвый неподвижный.
Коровьи туши – молчащее мёртвое красное.
Сутина называют единственным французским экспрессионистом. У меня он совсем не ассоциируется с немецкими. А вот связывается довольно прочно с Ван-Гогом – яростностью, цветом, движением.
Бывают художники, у которых предметы чётко очерчены, отделены друг от друга, имеют жётские границы, бывают такие, у которых взаимопроникновение очень сильно (Тёрнер, например), а у Сутина нечто третье – будто он глину мнёт, и его деревья, лестницы, дороги могут ещё измениться от одного взгляда до другого – улететь, убежать...
The Village

Landscape of Cagnes

View of Ceret

Landscape of Ceret

The Old Mill

Small Place in the Town

Chartres Cathedral

Windy Day in Auxerre

Glaieuls Rouges

![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Наконец и мы с
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Сутина я впервые увидела в середине семидесятых – на слайдах. Я уже не помню, откуда появились в Питере слайды живописи, но мы у кого-то купили коллекцию Сутина и, кажется, Модильяни.
Продавались слайды, естественно, с рук, так же как, собственно говоря, и книги. Только книги с чёрного рынка были всё-таки изданы в советских издательствах (я слышала, что бывали в продаже Самиздат с Тамиздатом, но сама не сталкивалась), а кто делал эти слайды, и с чего (с альбомов, иногда за сумасшедшие деньги продававшихся в букинисте на Литейном, или и в самом деле с картин через какие-нибудь десятые руки), я не знаю.
Так или иначе – картины на экране на стенке смотрелись здорово. И главное, на слайдах не терялся цвет.
А я вообще, наверно, в питерской жизни очень остро чувствовала дефицит цвета. И в никогда мной не любимой русской живописи. А тут – бешеный синий, красный. Захватывало.
Потом был Сутин в «Оранжерее», однажды случайно пойманная выставка в Шартре, – и вот эта выставка, пожалуй, самая представительная.
Я у Сутина больше всего люблю пейзажи. За движение. Движение, впрочем, – не то слово, слишком медленное, слишком бесстрастное.
Мистраль- маленькие человечки в вихрях деревьев.
По утрам у моря в августе в ветреную погоду – вслушиваемся в сосны – неужели опять мистраль – сухой ветер с берега, отгоняющий тёплую воду куда-то-там, и из глубины – бездонная, холодная всплывает на поверхность, и бегут бурунчики от пляжа в даль.
Сумасшедшие пляшущие деревни, взбегающие на холм.
Лестницы и дороги – карабкаются – вперёд и вверх. На жёлтой дорожке идущий человек кажется лежащим, так эта дорожка устремлена ввысь.
И ещё деревья, они цепляются корнями, чтоб не улететь. Рвутся кроны.
Южные пейзажи – Céret во французской Каталонии, Cagnes, Vence – городки под Ниццей.
Вроде бы, когда жил на юге, Сутин всё время хотел в Париж, и только Зборовский – патрон Модильяни и Сутина, и многих других – уговаривал его не возвращаться. Про таких меценатов никогда нельзя сказать, чего в их деятельности больше – спасительной готовности покупать у неизвестных художников картины, или рабовладения – у художников-то выбора нет.
Сутин вернулся на север – Шартрский собор, замок на курьих ножках на Луаре. Но пейзаж его остался на юге – где ж возьмёшь на севере эту охру, откуда извлечь эти сочетания жёлтого, синего, красного. Северные цвета тише. И нет в городках стольких лестниц в небо, и не несутся вверх дороги. Сутин стал тише. И не шла ему эта тишина.
Впечатление, что отмирают целые пласты души, и к началу войны – совсем мёртвые картины. Страшные.
Сначала хочется связать ужас с войной, когда он отказался уехать в Америку, когда его подруга попала в лагерь для интернированных. И он через пару лет так глупо умер – от язвенного кровотечения...
Но эта мёртвость началась ещё до войны. Всё усиливалась. Очень страшная вещь – «Материнство» – ребёнок на руках не спящий – тряпичный.
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Вообще создаётся впечатление, что людей он не любил – хрюнечки, печальный ослик – куда человечней.
И натюрморты. Очень разные.
Орущие кровавые гладиолусы – иду на крик.
И синий мёртвый холодный кролик – из самого страшного. У очень мне симпатичного François Cavanna в книге, посвящённой матери, есть рассказ о том, как он стал пацифистом – приехал ребёнком в гости к тётке в бургундскую деревню и увидел подвешенного над тазом вниз головой истекающего кровью ещё живого кролика – чтоб получилось особенно вкусным какое-то блюдо кролик должен был так умереть, – истечь кровью. В тот момент мальчик Кавана понял, что он ненавидит убийство и смерть – любые. Вся книга названа по этой истории – «Кроличий глаз».
Сутинский кролик – воплощие смерти – синий мёртвый неподвижный.
Коровьи туши – молчащее мёртвое красное.
Сутина называют единственным французским экспрессионистом. У меня он совсем не ассоциируется с немецкими. А вот связывается довольно прочно с Ван-Гогом – яростностью, цветом, движением.
Бывают художники, у которых предметы чётко очерчены, отделены друг от друга, имеют жётские границы, бывают такие, у которых взаимопроникновение очень сильно (Тёрнер, например), а у Сутина нечто третье – будто он глину мнёт, и его деревья, лестницы, дороги могут ещё измениться от одного взгляда до другого – улететь, убежать...
The Village

Landscape of Cagnes

View of Ceret

Landscape of Ceret

The Old Mill

Small Place in the Town

Chartres Cathedral

Windy Day in Auxerre

Glaieuls Rouges

no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
no subject
даже при условии что не достаточно яркие
no subject
даже фактура чуть видна - здорово!
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
no subject
Сильный ветер.)))
no subject
no subject
Уже хотела с вами согласиться, что в русской живописи не хватает цвета, а потом сообразила, что могу навскидку, не особенно задумываясь, назвать как минимум полтора десятка человек, у которых этого самого цвета хоть отбавляй. Так, вразброс и не по хронологии: Рерих, Фальк, Зверев, Кандинский, Петров-Водкин, Шагал, Кустодиев, Куинджи, Лентулов, Филонов, Гочарова, Ларионов, Машков, Малевич, Брюллов, да еще полно, если подумать.
Не знаю, в чем дело. Может быть, как при слове "русский пейзаж" представляешь степь или какое-нибудь среднерусское лесополе, а не Алтайские горы, так и при слове "русская живопись" сначала вылезают с букварного детства внушаемые Саврасов, Перов, Крамской, Репин, Серов.
no subject
Я-то как раз думала отнюдь не о 19-ом веке, когда говорила о нехватке цвета, а о неофициальной русской живописи 70-х. Среди художников того времени были очень неплохие, но почти все тускловатые. И Оскар Рабин, к которому я очень хорошо отношусь, в буквальном смысле расцвёл в Париже.
Что же до пейзажа, Вы почти цитируете первую версию "Круга" - там как раз художник с шарашки рассуждает о том, как неправильно традиционное представление о русском пейзаже.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
сутин и шагал.
no subject
Во-вторых по-моему цитированных художников разделяет не букварность и небукварность, а просто это разные уровни. Технически.
По каким параметрам можно сравнивать Левитана с Сутиным и (добавлю Шагала, Малевича и Рериха)? Смысл имеет сравнение Шагала с Сутиным или Перова с Куинджи или Левитана с Репиным и Саврасовым.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
А Сутин прекрасный. Особенно впечатлили перый пейзаж, Шартрский собор и гладиолусы.
no subject
Ты знаешь, в дереве очень потерян цвет. И во второй тоже. В общем, во всех.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
у меня тоже ассоциируется с Ван Гогом или Эвардом Мунком - "Крик"...
no subject
no subject
no subject