(no subject)
May. 26th, 2015 04:44 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaВикенд был летний длинный с праздничным понедельником, цветущей акацией, – с посвистом.
Общий сбор – Димка К. по дороге в Грецию на конференцию всю прошлую неделю боролся с джетлагом, превращая ночь в день, и готовил доклад, потом подоспел Славка по дороге из Канады в Краков, где они с Галкой будут жить ближайший год, потом Галка с конференции в Брюсселе, Катька с Сенькой из своей Лозанны на викенд, да ещё и одновременный день рожденья Димки П. и Галки – у Димки с Катькой на их огромном балконе в медлящем свете и с подзолоченными закатом низкими самолётами из ближнего Орли – с шашлыками и ореховым пирогом...
Викенд – живым бренчаньем всякого–якого, на дне корзинки...
Вот бурундуки опять развелись в лесу, через который мы бежали в воскресенье к станции, потому что лень было четверть часа ждать автобуса, и без наглого, худого как сверло, таниного носа, они нас не боялись, и один вышел на дорожку и раздумчиво двумя человечьими дюймовочкиными ручками почёсывал ухо, сияя полосой на боку и разостлав по земле волшебный хвост.
А вчера по до комьев глины знакомому полю на краю леса Рамбуйе друг за дружкой неслись два зайца – упитанных в светло-коричневой лоснящейся шкуре. Таня на нашу радость их не заметила, поглощённая запахами в высоченной на краю канавы, отделяющей поле от дорожки, траве.
Между бурундуками и зайцами был Париж – летний, любимый, лёгкий Париж. Мы втроём с Галкой и Славкой прошли от Жавеля до Библиотеки по нижней набережной Левого берега у самой воды. Сколько там? Километров тринадцать, судя по славкиному телефону, который сказал, что 16, но по нашей невнимательности включил в них дорогу через лес на станцию.
Вдоль воды – сначала пустовато – пришвартованы жилые баржи, выставлены цветочные горшки – на палубах они, на асфальте. Потом площадка, где спят слонопотамные бетономешалки, яхтклуб, столики на улице...
Дальше между Эйфелевой башней и Орсэ – полно народу – шезлонги, шахматные столики, бадминтон, в стенку забиты крючья, чтоб дети с малолетства скалолазали – пешком, на велосипедах, толкают детские коляски, на огромной чёрной доске мелками рисуют рожи людей, зверей, пишут разное на всех языках – «bonjour, nous sommes ici», « come here », « Let’s go », и превыше орлиных зон, с лестницы доставали, – «Слава Украине» – и опять столики, возле них возлежат на раскладушках...
Два упитанных полицейских на двух упитанных лашадках цокают, одна лошадка подымает хвост и с удовольствием наваливает кучу, лошадиное дермо обтекает толпа. Собаки – всех видов и размеров, на поводках и без – плывёшь в этом дружественном потоке, не раздражаясь, что народу много...
Незадолго до Орсэ строгое объявление: «велосипедист, последний выход перед закрытием набережной!»
Никто не выходит – и фланирующие хоть пешком, хоть на великах упираются в строительные работы – можно обойти, сделав шаг над водой, по узкой полоске гранита – перед проходом образуется быстро движущаяся очередь, – шаг – и опять широкая набережная, шаг с велосипедом на плече, с детской коляской...
Потом за Орсэ – никаких развлекаловок – одни плакучие ивы лежат ветками на высокой после дождей воде, листья тихо шевелятся, да утки с селезнями проплывают. Тень, нежарко...
Возле Аустерлица палаточный клошарский городок – там даже чисто, даже бельишко сохнет на верёвках, – даже не воняет к великому изумлению – аустерлицкие сортиры и душ что ль клошары посещают? И почему-то городишко этот разноцветный прямо под основанием огромного дома мод и дезайна, стоящего у воды на столбах.
Расфуфыренные девицы поедают бутерброды, сидя на каменных глыбах, как на завалинках, и тут же посиживают обитатели палаточного городка. И кто-то кого-то фотографирует постановочно, возможно, на какую-нибудь обложку.
А сверху, на мосту под оркестрик танцуют танго...
Сверкает через стёкла голубыми дорожками пришвартованный бассейн на барже, и на разбросанных возле воды диванах народ курит кальян...
Тут мы поднялись к ступеням Библиотеки, потому что пора было ехать к Катьке-Димке, зарубив на носах, что надо будет продолжить – интересно ж, куда удастся дойти вдоль воды...
Просвистел викенд – Париж между бурундуками и двумя зайцами – покатилась последняя майская неделя – зацвела разноцветьем...
Громыхает эхом, эхом, эхом – из-под моста над Дордонью, где эхо, лучше которого нет...
Общий сбор – Димка К. по дороге в Грецию на конференцию всю прошлую неделю боролся с джетлагом, превращая ночь в день, и готовил доклад, потом подоспел Славка по дороге из Канады в Краков, где они с Галкой будут жить ближайший год, потом Галка с конференции в Брюсселе, Катька с Сенькой из своей Лозанны на викенд, да ещё и одновременный день рожденья Димки П. и Галки – у Димки с Катькой на их огромном балконе в медлящем свете и с подзолоченными закатом низкими самолётами из ближнего Орли – с шашлыками и ореховым пирогом...
Викенд – живым бренчаньем всякого–якого, на дне корзинки...
Вот бурундуки опять развелись в лесу, через который мы бежали в воскресенье к станции, потому что лень было четверть часа ждать автобуса, и без наглого, худого как сверло, таниного носа, они нас не боялись, и один вышел на дорожку и раздумчиво двумя человечьими дюймовочкиными ручками почёсывал ухо, сияя полосой на боку и разостлав по земле волшебный хвост.
А вчера по до комьев глины знакомому полю на краю леса Рамбуйе друг за дружкой неслись два зайца – упитанных в светло-коричневой лоснящейся шкуре. Таня на нашу радость их не заметила, поглощённая запахами в высоченной на краю канавы, отделяющей поле от дорожки, траве.
Между бурундуками и зайцами был Париж – летний, любимый, лёгкий Париж. Мы втроём с Галкой и Славкой прошли от Жавеля до Библиотеки по нижней набережной Левого берега у самой воды. Сколько там? Километров тринадцать, судя по славкиному телефону, который сказал, что 16, но по нашей невнимательности включил в них дорогу через лес на станцию.
Вдоль воды – сначала пустовато – пришвартованы жилые баржи, выставлены цветочные горшки – на палубах они, на асфальте. Потом площадка, где спят слонопотамные бетономешалки, яхтклуб, столики на улице...
Дальше между Эйфелевой башней и Орсэ – полно народу – шезлонги, шахматные столики, бадминтон, в стенку забиты крючья, чтоб дети с малолетства скалолазали – пешком, на велосипедах, толкают детские коляски, на огромной чёрной доске мелками рисуют рожи людей, зверей, пишут разное на всех языках – «bonjour, nous sommes ici», « come here », « Let’s go », и превыше орлиных зон, с лестницы доставали, – «Слава Украине» – и опять столики, возле них возлежат на раскладушках...
Два упитанных полицейских на двух упитанных лашадках цокают, одна лошадка подымает хвост и с удовольствием наваливает кучу, лошадиное дермо обтекает толпа. Собаки – всех видов и размеров, на поводках и без – плывёшь в этом дружественном потоке, не раздражаясь, что народу много...
Незадолго до Орсэ строгое объявление: «велосипедист, последний выход перед закрытием набережной!»
Никто не выходит – и фланирующие хоть пешком, хоть на великах упираются в строительные работы – можно обойти, сделав шаг над водой, по узкой полоске гранита – перед проходом образуется быстро движущаяся очередь, – шаг – и опять широкая набережная, шаг с велосипедом на плече, с детской коляской...
Потом за Орсэ – никаких развлекаловок – одни плакучие ивы лежат ветками на высокой после дождей воде, листья тихо шевелятся, да утки с селезнями проплывают. Тень, нежарко...
Возле Аустерлица палаточный клошарский городок – там даже чисто, даже бельишко сохнет на верёвках, – даже не воняет к великому изумлению – аустерлицкие сортиры и душ что ль клошары посещают? И почему-то городишко этот разноцветный прямо под основанием огромного дома мод и дезайна, стоящего у воды на столбах.
Расфуфыренные девицы поедают бутерброды, сидя на каменных глыбах, как на завалинках, и тут же посиживают обитатели палаточного городка. И кто-то кого-то фотографирует постановочно, возможно, на какую-нибудь обложку.
А сверху, на мосту под оркестрик танцуют танго...
Сверкает через стёкла голубыми дорожками пришвартованный бассейн на барже, и на разбросанных возле воды диванах народ курит кальян...
Тут мы поднялись к ступеням Библиотеки, потому что пора было ехать к Катьке-Димке, зарубив на носах, что надо будет продолжить – интересно ж, куда удастся дойти вдоль воды...
Просвистел викенд – Париж между бурундуками и двумя зайцами – покатилась последняя майская неделя – зацвела разноцветьем...
Громыхает эхом, эхом, эхом – из-под моста над Дордонью, где эхо, лучше которого нет...
