(no subject)
Jul. 31st, 2016 06:21 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaРыба, какая же большая рыба, – хвост синий и плавники синим отливают. Она меня увела на середину моря – гналась я за ней, гналась – над морскими лесами и скалистыми горами, где в расщелинах ярко-красные морские звёзды развалились.
А потом рыба хвостом вильнула и скрылась с глаз, – ну а я голову подняла, огляделась – и быстро поплыла к прибрежной скальной цепи.
«Старика и море» я не читала – так у меня бывает – услышу от кого-нибудь, что у моего любимого писателя какая-нибудь книжка слабей других, вот я её попросту и не читаю.
Не читала ни «20 лет спустя», ни «Виконта де Бражелона», ни «Конец главы», ни «Старика и море».
Мне синехвостую рыбу зачем ловить и нечем – могла б она повернуться, подплыть ко мне, показаться, подмигнуть. Но нет – удалилась в морскую пучину – в ту, где «погибнет роскошный мужчина», тот, который надев чёрную шляпу в город Анапу направился.
Фазиль Искандер сегодня умер. Когда я его в последний раз читала? В конце семидесятых? Наверно, полного «Сандро», когда мы только приехали в Америку. И почти не помню.
Остались в голове скорей рассказы, читанные в начале семидесятых, напечатанные в тонких книжках, или в «Новом мире», какая-то книжка детгизовская.
Помню про сумасшедшего дядю, который очень был чистоплотен, и как потом уже взрослый Фазиль, встречаясь с особой чистоплотностью, всегда задумывался, а не с сумасшедшим ли он дело имеет. Конечно, мне такое читать было ещё как радостно – при моём-то свинстве.
И про поступление в московский университет, как Искандера спрашивали в приёмной комиссии «Абхазия – это Аджария?», и как москвичи чрезвычайно интересовались прогнозом погоды, так что можно было подумать, что они работают в поле.
Лариса Герштейн тёплым низким голосом поёт «Пускай в долинах давят виноград, уже в горах ложится первый снег».
Сухумский мальчишка коричневого летнего цвета прыгает в море со скал – не помню, в каком это рассказе – но Искандер таким вот мне представляется.
Едем-едем-едем – как в трамвае – люди сходят, уступают место следующим, в какой-то момент оказывается, что кругом всё чужие пассажиры, и куда-то делись знакомые с детства лица.
***
Думать, вспоминать, даже логические задачки решать, такие, для которых не нужна бумага, хорошо, когда с маской плывёшь – над морскими лесами, долами, горами… С маской можно руки сцепить за спиной, ластами лениво пошевеливать.
Почему-то сегодня, когда я плыла, у меня в ушах зазвучал первый концерт Шопена, и я даже подумала, что надо обзавестись устройством, которое позволяет слушать под водой – не для бассейна дурацкого даже, а чтоб когда с маской плывёшь, иногда ставить Баха, или Шопена.
Но конечно, только иногда – есть ведь места, где лес у самой воды, и там, даже когда в маске и уши в воде, слышны цикады.
А потом рыба хвостом вильнула и скрылась с глаз, – ну а я голову подняла, огляделась – и быстро поплыла к прибрежной скальной цепи.
«Старика и море» я не читала – так у меня бывает – услышу от кого-нибудь, что у моего любимого писателя какая-нибудь книжка слабей других, вот я её попросту и не читаю.
Не читала ни «20 лет спустя», ни «Виконта де Бражелона», ни «Конец главы», ни «Старика и море».
Мне синехвостую рыбу зачем ловить и нечем – могла б она повернуться, подплыть ко мне, показаться, подмигнуть. Но нет – удалилась в морскую пучину – в ту, где «погибнет роскошный мужчина», тот, который надев чёрную шляпу в город Анапу направился.
Фазиль Искандер сегодня умер. Когда я его в последний раз читала? В конце семидесятых? Наверно, полного «Сандро», когда мы только приехали в Америку. И почти не помню.
Остались в голове скорей рассказы, читанные в начале семидесятых, напечатанные в тонких книжках, или в «Новом мире», какая-то книжка детгизовская.
Помню про сумасшедшего дядю, который очень был чистоплотен, и как потом уже взрослый Фазиль, встречаясь с особой чистоплотностью, всегда задумывался, а не с сумасшедшим ли он дело имеет. Конечно, мне такое читать было ещё как радостно – при моём-то свинстве.
И про поступление в московский университет, как Искандера спрашивали в приёмной комиссии «Абхазия – это Аджария?», и как москвичи чрезвычайно интересовались прогнозом погоды, так что можно было подумать, что они работают в поле.
Лариса Герштейн тёплым низким голосом поёт «Пускай в долинах давят виноград, уже в горах ложится первый снег».
Сухумский мальчишка коричневого летнего цвета прыгает в море со скал – не помню, в каком это рассказе – но Искандер таким вот мне представляется.
Едем-едем-едем – как в трамвае – люди сходят, уступают место следующим, в какой-то момент оказывается, что кругом всё чужие пассажиры, и куда-то делись знакомые с детства лица.
***
Думать, вспоминать, даже логические задачки решать, такие, для которых не нужна бумага, хорошо, когда с маской плывёшь – над морскими лесами, долами, горами… С маской можно руки сцепить за спиной, ластами лениво пошевеливать.
Почему-то сегодня, когда я плыла, у меня в ушах зазвучал первый концерт Шопена, и я даже подумала, что надо обзавестись устройством, которое позволяет слушать под водой – не для бассейна дурацкого даже, а чтоб когда с маской плывёшь, иногда ставить Баха, или Шопена.
Но конечно, только иногда – есть ведь места, где лес у самой воды, и там, даже когда в маске и уши в воде, слышны цикады.
Tags:
