(no subject)

Когда я приехала в Париж жить, а не на каникулы, в метро часто попадались плакаты – в серой гамме с наползающими друг на друга крышами – и написано было «Paris est un carrefour » (Париж – это перекрёсток).

В самом деле так – «какая смесь одежд и лиц, племён, наречий, состояний», и мы получаем свою долю – самые разные наши знакомые и знакомые знакомых – проезжают, пролетают, пересаживаются по дороге, забегают, передают, приезжают в гости.

А метро парижское – это, наверно, такая рыночная площадь средневекового города – вместо глашатая с трубой магнитофонный женский голос – остерегайтесь карманников, докладывайте об одиноких сумках (кстати, давно, когда нас немножко взрывали, мы с бегемотом увидели на скамейке одинокий портфель – пока мы совещались, надо ли о нём доложить, прибежал взмыленный портфелевладелец), а теперь вот – жара, пейте не меньше полутора литров воды в день, обтирайтесь губкой, навещайте престарелых...

Так и лезут в голову сплошные банальности – странная штука общество – каждый – пуп своего мира, и каждый втянут в общую сеть – клошары – максимальное приближение к обособленности, но и они, кажется, всё больше социализуются – выдача им палаток зимой радикально изменила клошарское миропонимание – сейчас на Сене есть клошарник – стоят палаточки, бельишко сушится – теперь им есть что терять – не птички божии – имущество появилось.

Ну, а мои любимые придорожные клошары просто собственники – огромная палатища рядом с маленькими (что в ней?), зонтик от солнца над столом, не только собаки, но и коты – всюду жизнь.

(no subject)

Когда я приехала в Париж жить, а не на каникулы, в метро часто попадались плакаты – в серой гамме с наползающими друг на друга крышами – и написано было «Paris est un carrefour » (Париж – это перекрёсток).

В самом деле так – «какая смесь одежд и лиц, племён, наречий, состояний», и мы получаем свою долю – самые разные наши знакомые и знакомые знакомых – проезжают, пролетают, пересаживаются по дороге, забегают, передают, приезжают в гости.

А метро парижское – это, наверно, такая рыночная площадь средневекового города – вместо глашатая с трубой магнитофонный женский голос – остерегайтесь карманников, докладывайте об одиноких сумках (кстати, давно, когда нас немножко взрывали, мы с бегемотом увидели на скамейке одинокий портфель – пока мы совещались, надо ли о нём доложить, прибежал взмыленный портфелевладелец), а теперь вот – жара, пейте не меньше полутора литров воды в день, обтирайтесь губкой, навещайте престарелых...

Так и лезут в голову сплошные банальности – странная штука общество – каждый – пуп своего мира, и каждый втянут в общую сеть – клошары – максимальное приближение к обособленности, но и они, кажется, всё больше социализуются – выдача им палаток зимой радикально изменила клошарское миропонимание – сейчас на Сене есть клошарник – стоят палаточки, бельишко сушится – теперь им есть что терять – не птички божии – имущество появилось.

Ну, а мои любимые придорожные клошары просто собственники – огромная палатища рядом с маленькими (что в ней?), зонтик от солнца над столом, не только собаки, но и коты – всюду жизнь.