(no subject)

А всего-то мокрое лето, да тёплая перед тем зима – бормоталось в субботу в лесу Рамбуйе – всё заросло, вереск цветёт ошалелый...

Вереск – белый да сиреневый, и рябина, сорванная последним дождём, под деревом грязными рыжими бусинами рассыпалась.
В этих буйных зарослях всё кажется на знакомой дороге, что свернул не туда – не узнаёшь ни ручья, ни мостика,за деревьями не видишь привычную – непонятного назначения деревянную лестницу в небо.

Эй, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом.

А всего-то мокрое лето, да тёплая перед тем зима...

Васька иногда по ночам вскакивал что-нибудь записать...

Какая-нибудь фраза мелькала рыжим лисьим хвостом, подмигивала огнями уходящего поезда, постукивала на стыках рельсов.

Уже было – сказал бы Васька, боявшийся самоповторов – вместе в нашем лесу в двух шагах от дома...

«Только всего-то – свернуть с тропинки – и потерять направленье,
Как вдруг найдёшь совсем другое небо и другие листья!»

Под тёплым мокрым несолёным душем бормочу...

«И некому молвить...» – а всего-то мокрое лето, да тёплая перед тем зима...