![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Aug. 2nd, 2015 01:44 pmВ цветочном магазине на рынке в Йере, в том, откуда родом наша олива, я спросила у мужика с ласковым взглядом, того самого, который два года назад нам её продал, почему она так медленно растёт, и получила очень логичный ответ – «а чего вы хотите, ей же сотни лет расти. И оливы не вырастают особенно высокими».
Я пыталась уговорить его продать нам какую-нибудь подкормку, но мужик не сдавался – «а зачем, здешнее ж дерево, – льёт на него дождь – довольно, солнце палит – тоже всё в порядке». Но когда я спросила у него, полезно ли оливе, чтоб мы её месяц в году, самый сухой месяц август, её поливали, он ответил, что оливе, конечно, очень приятно попить вдоволь.» Наверно, как нам хорошее красное вино – и приятно, и полезно, и вкусно. А на моё беспокойство о том, как там олива справится с тем, что по его совету сидит в земле в горшке, ответил, что оливьим корням пластиковый горшок – тьфу – взорвали они его давно.
И в самом деле, поглядев на самые маленькие оливы в маленьких горшочках, точно такие, как была наша, я увидела забытое – может, наша олива и не выросла совсем – от горшка два вершка, а то и меньше, но она уже дерево, а сажали мы её со слабыми почти травянистыми веточками.
Так что росла она два года не вверх, а вглубь, корнями, а заодно и деревенела.
Продавцы помидоров – огромных и кривых – знакомые дяденьки, встретили нас по-родственному, и к некоторой неловкости, как и год назад, я шла рядом с немолодым небыстрым мужиком, который отволакивал наши два ящика (килограмм 17) в машину в один присест, и кажется, волочь ящики было ему нетрудно.
Давешний немец – голый и в цепях – встретил нас с Таней сегодня утром на спуске огромной улыбкой – по-французски он не разговаривает, но мне кажется, бормочет какой-то бонжур с немецким акцентом.
На нашей каменной пирамидке с дощечкой со стихом сверху лежит небольшой очень красивый белый камушек. Я была уверена, что мы его приклеили год назад – но нет, он просто лежит – фавн принёс и положил? Наверняка!
Обещанная гроза обернулась ночным еледождиком и острым запахом смоченной земли. А ещё и грудами облаков за скалами из воды, за лесом. На сосне у выхода из сада поселилась белка и мельканьем рыжего хвоста отвлекает меня от работы.
В полнолуние море шлёпает о камни, шуршит по песку особенно отчётливо и отдельно.
Я пыталась уговорить его продать нам какую-нибудь подкормку, но мужик не сдавался – «а зачем, здешнее ж дерево, – льёт на него дождь – довольно, солнце палит – тоже всё в порядке». Но когда я спросила у него, полезно ли оливе, чтоб мы её месяц в году, самый сухой месяц август, её поливали, он ответил, что оливе, конечно, очень приятно попить вдоволь.» Наверно, как нам хорошее красное вино – и приятно, и полезно, и вкусно. А на моё беспокойство о том, как там олива справится с тем, что по его совету сидит в земле в горшке, ответил, что оливьим корням пластиковый горшок – тьфу – взорвали они его давно.
И в самом деле, поглядев на самые маленькие оливы в маленьких горшочках, точно такие, как была наша, я увидела забытое – может, наша олива и не выросла совсем – от горшка два вершка, а то и меньше, но она уже дерево, а сажали мы её со слабыми почти травянистыми веточками.
Так что росла она два года не вверх, а вглубь, корнями, а заодно и деревенела.
Продавцы помидоров – огромных и кривых – знакомые дяденьки, встретили нас по-родственному, и к некоторой неловкости, как и год назад, я шла рядом с немолодым небыстрым мужиком, который отволакивал наши два ящика (килограмм 17) в машину в один присест, и кажется, волочь ящики было ему нетрудно.
Давешний немец – голый и в цепях – встретил нас с Таней сегодня утром на спуске огромной улыбкой – по-французски он не разговаривает, но мне кажется, бормочет какой-то бонжур с немецким акцентом.
На нашей каменной пирамидке с дощечкой со стихом сверху лежит небольшой очень красивый белый камушек. Я была уверена, что мы его приклеили год назад – но нет, он просто лежит – фавн принёс и положил? Наверняка!
Обещанная гроза обернулась ночным еледождиком и острым запахом смоченной земли. А ещё и грудами облаков за скалами из воды, за лесом. На сосне у выхода из сада поселилась белка и мельканьем рыжего хвоста отвлекает меня от работы.
В полнолуние море шлёпает о камни, шуршит по песку особенно отчётливо и отдельно.
