![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Добавления к парижской книжке 5
Aug. 9th, 2015 01:20 pmДобавления к парижской книжке 4
Париж «Прекрасной эпохи»
Само понятие «Belle époque» — «Прекрасная эпоха» — обязано своим именем прежде всего неожиданному и странному расцвету в начале ХХ столетия искусства и культуры во всех возможных проявлениях. Видную роль в создании неповторимого образа этого короткого и блестящего периода в Европейской истории сыграло так называемое Новое Искусство («Art Nouveau») — фантастически быстрый и разнообразный поток, в котором неслись и вращались все виды декоративного и прикладного искусства (особенно витражи и мозаики), новая архитектура, скульптура, французская уличная песня, роскошно поставленная оперетта, театр Дюлена с постановкой пьес Ростана, русские балеты Дягилева… Искусство бунтующее, веселое, экстравагантное, эпатирующее — неотделимо от жизни тех десятилетий, от жизни кружащейся, пляшущей, философствующей вроде бы между забавами… И вот так, в танце, куплетиках, буйстве красок и возникла «Прекрасная эпоха», трагически прерванная, но не вовсе оборванная, Первой Мировой войной…
Впрочем, трудно сказать — жизнь ли тех лет породила это плещущее искусство, или, наоборот — оно само «пробудило к жизни» ту странную и романтическую жизнь.
Архитектурный же стиль «Прекрасной эпохи» — по-русски «стиль модерн» (хотя ему, этому «модерну», уже перевалило за сто лет), родился из эклектики середины ХIХ столетия, то есть из того периода, когда в архитектуре, казалось, навсегда исчезла цельность образа, улетучились какие бы то ни было концепции, осмысленность и обязательная согласованность частей здания или нескольких зданий между собой. А без этого принципиально невозможен никакой архитектурный ансамбль.
Кроме того, крайний прагматизм, как дух времени той же второй половины XIX века, сам факт строительства бесчисленных, в основе своей одинаковых, многоквартирных (так называемых доходных) домов не требовал заботиться об общем облике той или иной улицы.
Однако постройки все же как-то украшались. Скорее по привычке, и потому, что облик постройки определялся прежде всего тщеславием и толщиной кошелька нувориша. Естественное для этих заказчиков отсутствие вкуса не было, как правило, безвредно-нейтральным явлением, а становилось агрессивно-отрицательной величиной.
Отсюда, собственно, и происходит та несогласованность отделки с требованиями конструктивности, та случайность, то «украшательство», которое, при безразличии к происхождению того или иного декоративного приема, перегружает фасады второй половины XIX столетия конструктивно неоправданными ненужными деталями.
Из крупнейших построек этого бесславного в архитектуре времени в Париже можно назвать чуть ли не все дома по бульвару Распай (Raspail), кроме тех, что добавлены уже в XX веке, читальный зал Национальной Библиотеки, построенный Анри Лабрустом (Henri Labrouste) и особенно здание Оперы, построенное Шарлем Гарнье (Charles Garnier), не считая других построек Гарнье и бесчисленных доходных домов, возникших после того, как Наполеон III дал тогдашнему префекту департамента Сены, барону Осману (Hausmann), карт-бланш на любые переделки и перестройки в Париже. Вскоре город трудами весьма энергичного префекта изменил свой вид, потеряв безвозвратно многое из старины, нажитой за две тысячи лет его существования, но кое-что и приобретя…
Период эклектизма и крайнего упадка вкуса имел все же одно свойство, которое можно рассматривать как положительное — стремление к грандиозности и размаху строительства, и он передал это свойство стилю модерн. Образец же переходного стиля в Париже — Северный Вокзал архитектора Жака Гиторфа (Jacques Hittorff).
---
С легкой руки, точнее с бойкого языка архитектора Гарнье, создателя помпезнейшей парижской Оперы, весь период эклектики с ее неконструктивностью, нефункциональностью отделки и ничем не оправданной пышностью получил название стиля Наполеона III. Иногда, впрочем, говорят и об «османовскм периоде» в истории города…
Но вернемся к модерну. Этот стиль, сложившись после полувека эклектики, так и не избавился от некоторых унаследованных недостатков; важнейший из них — вот это самое отсутствие ансамбля почти во всех постройках того времени. По крайней мере, ни в одном из европейских больших городов ансамблей в стиле модерн я не видел (да и не читал о них).
Единственный известный мне ансамбль в стиле модерн — это ансамбль Большого и Малого дворцов в Париже на набережной. Он включает в себя и мост Александра Третьего, который связывает проезд между дворцами (бывшая площадь Николая II, а ныне — авеню Уинстона Черчилля) с эспланадой Инвалидов. Имя последнего русского царя этот проспект (сначала — площадь) носил потому, что в 1896-ом году Николай положил первый камень в основание строившегося моста в знак дружбы между Россией и Францией. Интересно отметить, что почти соседний мост через Сену носит имя Альма, данное в честь победы над русскими войсками во время Крымской войны в 1854-ом году.
В то же самое время в Петербурге бригада французских строителей сооружала Троицкий мост через Неву. Мосты Троицкий и Александра III похожи и по конструкции, и особенно по отделке: фонари, освещающие и украшающие оба моста, напоминают капризного силуэта канделябры. На мосту Александра III в дополнение к тройным чуть более строгим фонарям в точности совпадающим с фонарями Троицкого моста стоят ещё и фонари чуть поменьше, окруженные амурами. Они выполнены по рисункам французского скульптора Анри Дезире Гокье (Henri Désiré Gauquié) в его мастерской…
Троицкий мост перекинут в самом широком месте Невы (длина моста — километр), а мост Александра III — наоборот, в самом узком месте Сены. Он — однопролетный, поскольку в этом узком месте (и очень близко к Мосту Инвалидов) река образует еще и колено. Кроме того, перед строителями стояла задача не заслонить вид с одного берега на другой, чтобы Дворец Инвалидов был виден с Елисейских полей, поэтому мост — почти плоский.
Этот первый в Париже цельнометаллический мост построен по проекту инженеров Жана Резаля (Jean Résal) и Амеде Альби (Amédée Alby). Строительство было закончено в 1900-ом году, как раз к открытию Всемирной выставки.
Четыре тяжеловесных столпа-пилона по углам моста — вот что резко отличает его от Троицкого моста в Петербурге. Но короткий и плоский мост конструктивно нуждается в них: пилоны прижимают его к земле, являясь противовесами. На пилонах — золоченые скульптуры. Динамичность и капризность их силуэтов как бы повторяют резкую стремительность бронзовой квадриги работы скульптора Жоржа Ресипона (Georges Récipon) над угловым порталом Большого дворца. Квадрига эта подчиняет себе скульптуру всего ансамбля, все статуи на мосту и на Малом дворце. И кажется поэтому, что весь ансамбль летит наискось, куда-то через Сену и вверх…
***
Предпоследний в дурацком столетье уже начинается год.
И на крыше Большого Дворца
как кривую зеленую птицу,
Над скругленным углом
и над серой рекой,
изготовясь на взлет,
Взбеленил на дыбы Аполлон
эту бронзовую колесницу,
Раззолоченный купол среди фонарей Аполлону не снится,
Над парижскими острыми кровлями он начинает полет,
И прожектор за ним
белый след в направлении Аустерлица
Прорывает тоннелем сквозь ночь,
как огромный взбесившийся крот;
Аквилон над мостом Александра январские листья несет
И вдогонку за ними какие-то узкие, талые лица
Мимо бледных тройных фонарей пробегают, боясь опалиться,
А за ними, как шлейф, над водой
лезет запах гниющих болот.
Так сквозь строй фонарей этот мост
к бонапартову гробу ведет,
И на тучи отброшена тенью кривая зеленая птица…
Может солнцу удастся хоть утром
сюда сквозь туманы пробиться,
Чтоб четыре коня не казались орлом,
что столетья клюет…
На замковых точках дуги моста с западной стороны нимфы Сены держат герб Парижа, а с восточний — нимфы Невы держат герб России (оба барельефа работы того же Ресипона).
На парапетах у подножий пилонов четыре скульптурных группы — духи вод с раковинами и рыбами.
Мост соединяет два огромных, хотя и несоединимых по стилю архитектурных ансамбля, между которыми не только пролегла неширокая в этом месте Сена, но и два столетия со всей пестротой исторических событий и сменами множества стилей…
Говоря о Париже «Прекрасной эпохи», Париже в стиле Модерн, никак невозможно соблюсти географический принцип, придется скакать от района к району. Несколько зданий в стиле Модерн уже были упомянуты в (26, 53).
Но еще больше, чем домов того времени, по всему городу разбросано кафе с внутренним убранством в стиле Модерн.
Очень много таких кафе на бульваре Сен-Жермен, но одно из самых элегантных находится не в центре города, а возле станции метро Balard. И носит такое же название.
Ну, и совсем забавное – есть в городе общественные туалеты в этом замечательном стиле (La Madeleine toilettes publiques, place de la Madeleine, метро Madeleine)
Эти самые удивительные в Париже, а может, и в мире общественные туалеты находятся возле помпезной церкви «Мадлен» в стиле классицизма. Они слева от церкви около цветочного базара. Несколько ступенек вниз – и оказываешься в обстановке, где ожидаешь увидеть не сегодняшних парижских жительниц в джинсах, а дам в вечерних туалетах. У кабинок здесь цветные стекла с изображением цветов на дверях.
И совсем рядом с веселыми общественными туалетами здесь сохранилось иное историческое свидетельство того же времени: по адресу 1 rue Royale, рядом с рестораном «Максим», на стене висит приказ о всеобщей мобилизации на Первую Мировую войну от 2 августа 1914-го года.
Барельефы под мостами
( Read more... )
Париж «Прекрасной эпохи»
Само понятие «Belle époque» — «Прекрасная эпоха» — обязано своим именем прежде всего неожиданному и странному расцвету в начале ХХ столетия искусства и культуры во всех возможных проявлениях. Видную роль в создании неповторимого образа этого короткого и блестящего периода в Европейской истории сыграло так называемое Новое Искусство («Art Nouveau») — фантастически быстрый и разнообразный поток, в котором неслись и вращались все виды декоративного и прикладного искусства (особенно витражи и мозаики), новая архитектура, скульптура, французская уличная песня, роскошно поставленная оперетта, театр Дюлена с постановкой пьес Ростана, русские балеты Дягилева… Искусство бунтующее, веселое, экстравагантное, эпатирующее — неотделимо от жизни тех десятилетий, от жизни кружащейся, пляшущей, философствующей вроде бы между забавами… И вот так, в танце, куплетиках, буйстве красок и возникла «Прекрасная эпоха», трагически прерванная, но не вовсе оборванная, Первой Мировой войной…
Впрочем, трудно сказать — жизнь ли тех лет породила это плещущее искусство, или, наоборот — оно само «пробудило к жизни» ту странную и романтическую жизнь.
Архитектурный же стиль «Прекрасной эпохи» — по-русски «стиль модерн» (хотя ему, этому «модерну», уже перевалило за сто лет), родился из эклектики середины ХIХ столетия, то есть из того периода, когда в архитектуре, казалось, навсегда исчезла цельность образа, улетучились какие бы то ни было концепции, осмысленность и обязательная согласованность частей здания или нескольких зданий между собой. А без этого принципиально невозможен никакой архитектурный ансамбль.
Кроме того, крайний прагматизм, как дух времени той же второй половины XIX века, сам факт строительства бесчисленных, в основе своей одинаковых, многоквартирных (так называемых доходных) домов не требовал заботиться об общем облике той или иной улицы.
Однако постройки все же как-то украшались. Скорее по привычке, и потому, что облик постройки определялся прежде всего тщеславием и толщиной кошелька нувориша. Естественное для этих заказчиков отсутствие вкуса не было, как правило, безвредно-нейтральным явлением, а становилось агрессивно-отрицательной величиной.
Отсюда, собственно, и происходит та несогласованность отделки с требованиями конструктивности, та случайность, то «украшательство», которое, при безразличии к происхождению того или иного декоративного приема, перегружает фасады второй половины XIX столетия конструктивно неоправданными ненужными деталями.
Из крупнейших построек этого бесславного в архитектуре времени в Париже можно назвать чуть ли не все дома по бульвару Распай (Raspail), кроме тех, что добавлены уже в XX веке, читальный зал Национальной Библиотеки, построенный Анри Лабрустом (Henri Labrouste) и особенно здание Оперы, построенное Шарлем Гарнье (Charles Garnier), не считая других построек Гарнье и бесчисленных доходных домов, возникших после того, как Наполеон III дал тогдашнему префекту департамента Сены, барону Осману (Hausmann), карт-бланш на любые переделки и перестройки в Париже. Вскоре город трудами весьма энергичного префекта изменил свой вид, потеряв безвозвратно многое из старины, нажитой за две тысячи лет его существования, но кое-что и приобретя…
Период эклектизма и крайнего упадка вкуса имел все же одно свойство, которое можно рассматривать как положительное — стремление к грандиозности и размаху строительства, и он передал это свойство стилю модерн. Образец же переходного стиля в Париже — Северный Вокзал архитектора Жака Гиторфа (Jacques Hittorff).
---
С легкой руки, точнее с бойкого языка архитектора Гарнье, создателя помпезнейшей парижской Оперы, весь период эклектики с ее неконструктивностью, нефункциональностью отделки и ничем не оправданной пышностью получил название стиля Наполеона III. Иногда, впрочем, говорят и об «османовскм периоде» в истории города…
Но вернемся к модерну. Этот стиль, сложившись после полувека эклектики, так и не избавился от некоторых унаследованных недостатков; важнейший из них — вот это самое отсутствие ансамбля почти во всех постройках того времени. По крайней мере, ни в одном из европейских больших городов ансамблей в стиле модерн я не видел (да и не читал о них).
Единственный известный мне ансамбль в стиле модерн — это ансамбль Большого и Малого дворцов в Париже на набережной. Он включает в себя и мост Александра Третьего, который связывает проезд между дворцами (бывшая площадь Николая II, а ныне — авеню Уинстона Черчилля) с эспланадой Инвалидов. Имя последнего русского царя этот проспект (сначала — площадь) носил потому, что в 1896-ом году Николай положил первый камень в основание строившегося моста в знак дружбы между Россией и Францией. Интересно отметить, что почти соседний мост через Сену носит имя Альма, данное в честь победы над русскими войсками во время Крымской войны в 1854-ом году.
В то же самое время в Петербурге бригада французских строителей сооружала Троицкий мост через Неву. Мосты Троицкий и Александра III похожи и по конструкции, и особенно по отделке: фонари, освещающие и украшающие оба моста, напоминают капризного силуэта канделябры. На мосту Александра III в дополнение к тройным чуть более строгим фонарям в точности совпадающим с фонарями Троицкого моста стоят ещё и фонари чуть поменьше, окруженные амурами. Они выполнены по рисункам французского скульптора Анри Дезире Гокье (Henri Désiré Gauquié) в его мастерской…
Троицкий мост перекинут в самом широком месте Невы (длина моста — километр), а мост Александра III — наоборот, в самом узком месте Сены. Он — однопролетный, поскольку в этом узком месте (и очень близко к Мосту Инвалидов) река образует еще и колено. Кроме того, перед строителями стояла задача не заслонить вид с одного берега на другой, чтобы Дворец Инвалидов был виден с Елисейских полей, поэтому мост — почти плоский.
Этот первый в Париже цельнометаллический мост построен по проекту инженеров Жана Резаля (Jean Résal) и Амеде Альби (Amédée Alby). Строительство было закончено в 1900-ом году, как раз к открытию Всемирной выставки.
Четыре тяжеловесных столпа-пилона по углам моста — вот что резко отличает его от Троицкого моста в Петербурге. Но короткий и плоский мост конструктивно нуждается в них: пилоны прижимают его к земле, являясь противовесами. На пилонах — золоченые скульптуры. Динамичность и капризность их силуэтов как бы повторяют резкую стремительность бронзовой квадриги работы скульптора Жоржа Ресипона (Georges Récipon) над угловым порталом Большого дворца. Квадрига эта подчиняет себе скульптуру всего ансамбля, все статуи на мосту и на Малом дворце. И кажется поэтому, что весь ансамбль летит наискось, куда-то через Сену и вверх…
***
Предпоследний в дурацком столетье уже начинается год.
И на крыше Большого Дворца
как кривую зеленую птицу,
Над скругленным углом
и над серой рекой,
изготовясь на взлет,
Взбеленил на дыбы Аполлон
эту бронзовую колесницу,
Раззолоченный купол среди фонарей Аполлону не снится,
Над парижскими острыми кровлями он начинает полет,
И прожектор за ним
белый след в направлении Аустерлица
Прорывает тоннелем сквозь ночь,
как огромный взбесившийся крот;
Аквилон над мостом Александра январские листья несет
И вдогонку за ними какие-то узкие, талые лица
Мимо бледных тройных фонарей пробегают, боясь опалиться,
А за ними, как шлейф, над водой
лезет запах гниющих болот.
Так сквозь строй фонарей этот мост
к бонапартову гробу ведет,
И на тучи отброшена тенью кривая зеленая птица…
Может солнцу удастся хоть утром
сюда сквозь туманы пробиться,
Чтоб четыре коня не казались орлом,
что столетья клюет…
На замковых точках дуги моста с западной стороны нимфы Сены держат герб Парижа, а с восточний — нимфы Невы держат герб России (оба барельефа работы того же Ресипона).
На парапетах у подножий пилонов четыре скульптурных группы — духи вод с раковинами и рыбами.
Мост соединяет два огромных, хотя и несоединимых по стилю архитектурных ансамбля, между которыми не только пролегла неширокая в этом месте Сена, но и два столетия со всей пестротой исторических событий и сменами множества стилей…
Говоря о Париже «Прекрасной эпохи», Париже в стиле Модерн, никак невозможно соблюсти географический принцип, придется скакать от района к району. Несколько зданий в стиле Модерн уже были упомянуты в (26, 53).
Но еще больше, чем домов того времени, по всему городу разбросано кафе с внутренним убранством в стиле Модерн.
Очень много таких кафе на бульваре Сен-Жермен, но одно из самых элегантных находится не в центре города, а возле станции метро Balard. И носит такое же название.
Ну, и совсем забавное – есть в городе общественные туалеты в этом замечательном стиле (La Madeleine toilettes publiques, place de la Madeleine, метро Madeleine)
Эти самые удивительные в Париже, а может, и в мире общественные туалеты находятся возле помпезной церкви «Мадлен» в стиле классицизма. Они слева от церкви около цветочного базара. Несколько ступенек вниз – и оказываешься в обстановке, где ожидаешь увидеть не сегодняшних парижских жительниц в джинсах, а дам в вечерних туалетах. У кабинок здесь цветные стекла с изображением цветов на дверях.
И совсем рядом с веселыми общественными туалетами здесь сохранилось иное историческое свидетельство того же времени: по адресу 1 rue Royale, рядом с рестораном «Максим», на стене висит приказ о всеобщей мобилизации на Первую Мировую войну от 2 августа 1914-го года.
Барельефы под мостами
( Read more... )
