(no subject)

Как восемь лет назад, ну не совсем восемь, потому что был тогда декабрь, засыпало нас снегом – на нарциссы, на крокусы он навалился – но они стойкие бодрячки – выживут и только похорошеют – вылезут из- под снега – красавчики умытые, когда через несколько дней снег даже не растает – скорей испарится!

Вчера снег с утра падал, – ни шатко, ни валко – таял, шипя, только коснувшись асфальта.

С трёх до пяти сидели мы приятной маленькой компанией и обсуждали новые программы на следующий год – со смехом и в своё удовольствие, – предлагали названия некоторым новым курсам – к примеру, укороченному курсу структур данных – для выходцев из школы менеджмента, с которой у нас договор подписан на небольшую программу – человек 15-20 должны бы прийти на неё через год, – поэтическое искали название. Я предложила «между деревьями и лесом». Гуманитарная тётенька Анник, куратор третьего курса, сказала – чего мелочитесь – пусть будет «генезис структур данных».

Болтали мы в комнате, где стеклянная стена выходит в коридор, на улицу не глядели.

А когда вышли оттуда, мы вдвоём с Филиппом, нашим новым удивительно симпатичным заместителем директора по науке и обучению студентов, продолжали болтать в коридоре – и тут из офиса выскочила Рана, наша новенькая directrice des études, очень славная девчонка из Ливана, заменившая Николя во всех его административных страданиях (он полностью вернулся в преподавание и щаслив) – с важным сообщением – снег падает и не тает. Я пулей собралась и вышла в метель. На пять минут раньше – и успела бы на последний автобус перед тем, как всем автобусам велели высадить пассажиров и тихо и печально возвратиться в свои автобусные стойбища. Впрочем, это было бы печально, потому что я точно не успела бы на мой второй автобус на пересадке, и добираться стало б мне сложней.

Автобусы-то отменили в честь снега и занесённых дорог, а наш RER на части его пути по городу закрыт из-за наводнения – вода ещё очень высокая, а поезд идёт под землёй у самой реки. Я за день до закрытия на RERе ехала, и на станции «Музей Орсэ» с потолка капали редкие капли. Но, ура!, на отрезке от Жавеля до Версаля поезда ходят, так что до Медона я добралась. Удивительным образом у станции стояло такси с зелёным огоньком, но шофёр сказал, что по катку по дороге вверх через лес к нам, в Meudon-la-Forêt, ему не проехать. Он в Париж.

И я пошла пешком через лес. И повела с собой славного вида мужика – недавнего жителя Meudon-la-Forêt. Он дороги через лес не знал, собирался идти вдоль автобусного пути. Я не одна зимой хожу на работу в горных ботинках – мужик был тоже вполне экипирован для зимнего леса. И было, как в 2010-ом, – засыпанный снегом по уши лес, разноцветное призрачное свеченье от домов и улиц, от которых мы поднимались на наш холм – люди в лесу все весёлые, а собаки так просто щасливые. Я, конечно, придя домой, не повела уже Таню в лес, только на газон её вывела, но и там она прыгала от щастья. Лес ей сегодня днём достался – оставшийся сегодня дома Колька её сводил.

А вот вчера Колька поехал в университет, в Жюсьё, как обычно, бросив машину станции, а вечером, благополучно до машины добравшись, отправился за Юлькой на работу – у неё подземного транспорта в сторону дома нет. И вот тут-то где-то с шести до половины одиннадцатого ребята провели в машине – и всё-таки доехали – благодаря колькиной хитрости (Юлька просит особо отметить, что Колька натуральный гений) – ему удалось объехать огородами дорогу, которую запер застрявший грузовичок.

Мы вчера даже открыли бутылку особо хорошего бургундского – гордые собой – добрались! А уж сегодня неранним утром я легко добежала до станции – вниз через лес, и даже поезд удивительным образом сразу подошёл – успела и на лекцию, и на совещание до неё.
В лесу радости полные штаны – люди на лыжах, люди на санках, с кусками фанеры вместо санок, восторженные собаки, и утром дети возле школы на выходе из лесу упоённо играли в снежки.
И всякие видео в сети – снеговик-хуй в универе Эврё, снеговик в шарфике у Эйфелевой башки, народ скатывается на лыжах вниз с Монмартрского холма... Журналист с заснеженными усами и заснеженной чёлкой сфотографировался возле Дома радио – не в Сибири!
Завтра у меня в 10 занятия – было б всё ж приятно, чтоб автобусы пустили... Но понять автобусное начальство тоже можно – если на наших кривых и крутых улицах у станции автобус разворачивает, то пиздец полный – никому уже не проехать...

СНЕГ В ПАРИЖЕ

Марье Синявской-Розановой

Ночным десантом, саранчой,
Над каждой лужей,
Над Эйфелевой каланчой, над углем кружев,
На зеркала, на фонари в ночи речистой,
Белея падали в Париж
Парашютисты,
И возле каждого кафе
Заложниц брали,
В чертовок превращая фей, чтобы не врали...

Снег предлагал антистриптиз,
Привычки руша,
Ломился чистотою риз
В чужие души.
Он верил только сам себе –
О, как бесстыже
Хозяйничал в чужой судьбе
Тот снег в Париже!

Рябил чернильный сон воды,
Бродил садами,
Морозил груди и зады в кинорекламе,
Как пьяный гангстер ослеплял автомобили,
Химерам пасти залеплял, чтобы не выли...
Хоть час – да мой! Хоть до зари грязь будет белой!
И старым липам в Тюильри причёски делал.

Людовик, бронзовый старик, не веря в утро,
Надменно пудрил свой парик неверной пудрой,
А завтра – завтра хоть потоп
Всё к чёрту слижет,
Зато сегодня он...
Зато...
Он – снег в Париже!

Снег, сотрясатель бытия афиш и спален,
Он был мой брат,
Он был как я, парадоксален,
Как знак 13 на часах,
Как в Ницце – лыжи,
Как хиппи в Муромских лесах,
Как... снег в Париже.

1975