![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Nov. 1st, 2019 12:45 amКогда время на час переводят – вроде бы ерунда какая – а будто ключ поворачивается – кромешная тьма по вечерам.
Мы возвращались с двухдневного рабочего семинара – с моим шефом в машине по автостраде – «дрожащие огни печальных деревень» – какие там деревни – сначала стеной лес Фонтенбло, чёрный невидимый, потом въехали в Подпарижье, и всё фары, да фары. А отрезанность этой зимней ночью, затерянность – всё такая ж – хоть тебе и сеть, и радио, и GPS, и механический голос (почти все выбирают женский) сообщает, что впереди авария, пробка, девять минут задержки.
Но автострада – хищная светящаяся река – она и в Африке автострада.
Маму завораживал поток вечерних машин, когда смотришь с моста над дорогой, а мне – комом в горле.
Когда мы с Джейком переехали из Флориды в Анси, в предгорья Альп, мы месяца три на автостраду не выезжали – всё по дорогам-дорожкам, по горам-по лесам, в окно глаза проглядывая.
А выехали в первый день великой рождественской забастовки 87-го года – потому что в забастовку не поверили, как недавние американские жители. Мы на поезде в Испанию собирались, а поезда нет, забастовка, – ну, мы и решили, что это шутка такая – в маленьком Анси нет поезда, но уж в большом Лионе точно будет – и рванули по автостраде – и такая тоска навалилась – исчезла Франция – мы ехали по американской автостраде в нигде. Само собой, Лион ничуть нам не помог, и мы отправились в той же непроглядной тьме обратно домой. Про французские железнодорожные забастовки мы наконец что-то поняли, когда дней через десять, возвращаясь из Италии, куда через Швейцарию можно было добраться, благо Анси в автобусных сорока минутах от Женевы, я услышала на Туринском вокзале от кассира : «девушка, нет билетов во Францию, туда не ходят поезда».
Очень одинокое место – автострада – каждый в своей коробочке катит – из пункта А в пункт Б.
***
А если в сумерках войти в лес, подсвеченный с земли каштановыми листьями – сойти с тропинки – от ствола к стволу, пятная, – и какая-то неизвестная под сурдинку птица высвистывает незнакомую мелодию – позор мне, не узнающей птиц по голосам, – и вдруг в винном запахе, в шорохах – перестаёшь узнавать, и Таня светлым пятном, и прутья похрустывают под ногами, и силуэтами грибы всякие тонконогие поганчатые, – и не то чтоб думаешь – кожей ощущаешь как превращается исхоженное пространство в нехоженое – и торопясь идёшь через цепляющие за штаны колючки к дорожке – и выйдя сомневаешься – она ли? – и мелькает далёкий свет фар на улице вдоль леса, и потом за деревьями завлекающим в болото зелёным огоньком – да ведь попросту светофор.
Мы возвращались с двухдневного рабочего семинара – с моим шефом в машине по автостраде – «дрожащие огни печальных деревень» – какие там деревни – сначала стеной лес Фонтенбло, чёрный невидимый, потом въехали в Подпарижье, и всё фары, да фары. А отрезанность этой зимней ночью, затерянность – всё такая ж – хоть тебе и сеть, и радио, и GPS, и механический голос (почти все выбирают женский) сообщает, что впереди авария, пробка, девять минут задержки.
Но автострада – хищная светящаяся река – она и в Африке автострада.
Маму завораживал поток вечерних машин, когда смотришь с моста над дорогой, а мне – комом в горле.
Когда мы с Джейком переехали из Флориды в Анси, в предгорья Альп, мы месяца три на автостраду не выезжали – всё по дорогам-дорожкам, по горам-по лесам, в окно глаза проглядывая.
А выехали в первый день великой рождественской забастовки 87-го года – потому что в забастовку не поверили, как недавние американские жители. Мы на поезде в Испанию собирались, а поезда нет, забастовка, – ну, мы и решили, что это шутка такая – в маленьком Анси нет поезда, но уж в большом Лионе точно будет – и рванули по автостраде – и такая тоска навалилась – исчезла Франция – мы ехали по американской автостраде в нигде. Само собой, Лион ничуть нам не помог, и мы отправились в той же непроглядной тьме обратно домой. Про французские железнодорожные забастовки мы наконец что-то поняли, когда дней через десять, возвращаясь из Италии, куда через Швейцарию можно было добраться, благо Анси в автобусных сорока минутах от Женевы, я услышала на Туринском вокзале от кассира : «девушка, нет билетов во Францию, туда не ходят поезда».
Очень одинокое место – автострада – каждый в своей коробочке катит – из пункта А в пункт Б.
***
А если в сумерках войти в лес, подсвеченный с земли каштановыми листьями – сойти с тропинки – от ствола к стволу, пятная, – и какая-то неизвестная под сурдинку птица высвистывает незнакомую мелодию – позор мне, не узнающей птиц по голосам, – и вдруг в винном запахе, в шорохах – перестаёшь узнавать, и Таня светлым пятном, и прутья похрустывают под ногами, и силуэтами грибы всякие тонконогие поганчатые, – и не то чтоб думаешь – кожей ощущаешь как превращается исхоженное пространство в нехоженое – и торопясь идёшь через цепляющие за штаны колючки к дорожке – и выйдя сомневаешься – она ли? – и мелькает далёкий свет фар на улице вдоль леса, и потом за деревьями завлекающим в болото зелёным огоньком – да ведь попросту светофор.
