(no subject)

Вчера с Таней вдвоём мы вышли пробежаться чуть не перед самой моей лекцией. Она в четыре начиналась. А был уже третий час. Я не люблю поздних лекций – как бы ни была я готова, всё равно из головы лекция не идёт, и плохо получается заниматься чем-то другим. Ну да неважно.

Почти побежали мы к лесу. И вдруг, когда мы улицу перешли и проходили мимо многоподъездного дома, где в открытом дворе всегда какие-то люди своими разными делами занимаются, – к нам подскочил пёсик – совсем маленький курносый пёсик. Вроде как французский бульдог смешался с кем-то ещё поменьше – и вот такой курносый малютка образовался. Пёсик вполне ухоженный, в красном ошейнике. И за нами увязался. В первую минуту я значения не придала, ну, есть люди, у которых собаки без поводка болтаются возле дома. И там достаточно безопасно, переулок с совсем медленным движением, да и машин почти нет. Но пёсик не захотел возвращаться домой, несмотря на все мои уговоры. Пошёл с нами гулять. Совершенно не имел потерянного вида. Убегал вперёд. Возвращался. Нашёл пластиковую бутылку и торжественно её понёс. Дорогу к лесу перешёл очень аккуратно, у моей ноги. Потом скрылся из виду, я уж понадеялась, что знает он куда идёт, есть у него дела, и скоро отправится восвояси, как с делами разделается. Но нет. Опять появился. Таня ему, похоже, понравилась. Да и он Тане. Ему, чтоб Таню обнюхать, изрядно подпрыгивать приходилось. Очень вирильный пёсик с решительными глазами над курносым носом.

Увязался он с нами к дому. Тут мне совсем поплохело. Лекция через пятнадцать минут. Дома Гриша. Почему-то мысль о том, что Гришу можно запереть в одной комнате, его в другой, Таню в третьей, мне в голову не пришла – впрочем, комнат не совсем достаточно. В гостиной (как раз в третьей комнате) я лекции читаю. И если будет перелай, как-то не к месту получится. Тем более у меня первая лекция в семестре второкурсникам, с которыми я совершенно незнакома – на первом курсе я не читаю ничего, а в первом семестре у меня третьекурсники. И ещё я вспомнила завет – не хватайте сразу одиноких собак, не имеющих растерянного вида, дайте им шанс прийти к себе домой. Они, может, не потерялись вовсе. В общем, я решила, что оставлю зверёныша на полтора часа на улице, а сразу после лекции спущусь и обойду окрестности. Ну, и если он будет болтаться неподалёку, потащу его к нашей ветеринарке, чтоб посмотреть, нет ли у него чипа, или номера на ухе.

На нашем крыльце пёсик отвлёкся – напротив гулял большой сОбак с девочкой лет пятнадцати, и он стал на сОбака лаять. А мы с Таней быстренько домой, мыть лапы в ванне. Вымыла лапы – звонок в дверь. За дверью девочка, владелица большого сОбака, и наш пёсик. СОбака, видимо, девчонка с подружкой оставила. - Соседи говорят, что это ваш. - Нет, не мой он, он за нами увязался.
- Точно не ваш?
- Вы что, мне не доверяете?
- А у вас большой пудель, да?

Я объяснила девчонке, что вот прямо сейчас я ничего не могу сделать, и если она может отвести пёсика к нашей общей любимой ветеринарке, здорово будет. Она тут же согласилась, сказала, чтоб я не беспокоилась. Я попыталась ей телефон мой дать, но она забыла мобильник, а на бумажках, кто ж пишет – обеим дурам в голову не пришло. Впрочем, девчонка сказала, что придёт, если что.

Читаю лекцию – не то чтоб совсем на автопилоте, но что-то вроде. И тут шум-гам- звонок в дверь – лай. Я сообразила, что не сказала девчонке, до которого часа я занята. Говорю ребятам – «секундочку» – вырубаю микрофон, открываю дверь. За дверью две девчонки и пёсик.

- Слушайте, я совсем ничего не могу до половины шестого.

На часах без четверти пять. Иду дочитывать лекцию. Девчонки, вроде, на площадке что-то ещё обсуждают. Я студентам всякое рассказываю и слайды показываю, а ещё и рисую на интернетной доске, и Таню одновременно левой рукой чешу, чтоб не вздумала лаять. Ну, закончила лекцию даже дала на дом задачку, как всегда, – чтоб до полуночи решение на сайт забросили, и тем, кто сделает, за это потом конфетка полагается в виде добавочного кусочка балла за контрольную.

А девчонки нету. В голове крутится – ну, да, маленькие собачки – не мой жанр, но что поделаешь. Придётся брать. Будет пёсик…

Но нет девчонки. Я позвонила Мириам, нашей ветеринарке. Её ассистентка мне сказала, что две девчонки с пёсиком приходили, что хозяина не нашли… Что Мириам мне перезвонит, как только приём закончит.

К телефону кинулась с комком в горле – нет у пёсика ни чипа, ни номера, обзвонили других ветеринаров – ни у кого никто не ищет пропавшей собаки. Может, у цыган убежала?

Мириам сказала девочкам, что зверя надо передать в муниципальную полицию, которая отвезёт его в приют. В приюте неделю, по крайней мере, не будут отдавать на усыновление, чтоб дать возможность хозяевам проявиться. - Не беспокойтесь, будет ему еда и ночлег, и хорошее отношение, но надолго в приюте он не задержится – сразу его возьмут. Очень дружелюбный весёлый совсем молоденький маленький пёсик – тут же найдётся ему человек.

Видимо, девчонки перед тем, как в полицию идти, зашли ко мне… Передав полицейским пса, они дали объявление с его фотографией в ФБ в группе «Медон». Тут же кто-то откликнулся: «это цыганская собака, завтра зайду к ним в лес и скажу им, что их собака в приюте». У нас в лесу за 118-ой дорогой, через которую переходят по пешеходному мостику, недалеко от опушки, чуть в глубине, несколько месяцев назад обосновались цыгане. Пёсика я встретила километрах в двух оттуда, если не больше. Отправился гулять, перешёл по мостику через дорогу, ушёл в самостоятельное плаванье…

Ну что – либо цыгане его заберут из приюта, либо – тут права Мириам, – он очень располагающий зверёныш….

Но вот же… Сначала страх, что придётся завести маленького пёсика против воли, а теперь свербит – надо было оставить, и всё тут… Впрочем, узнав, что он цыганский, мне б всё равно пришлось наутро вести его в табор домой… И жалобного в нём не было ничего – весёлый самостоятельный пёсик… Но вот…

(no subject)

Вчера ночью снег пошёл. Под фонарями – на крыши машин, на землю – снег сыплет-засыпает, пеленой окутывает, проводки какие-то внутренние соединяет – и я уже качусь по чёрному на тротуаре катку, – и в детстве нехолодно, варежек на руках нет. А потом еду в автобусе, – и снег всё гуще за окном, и я ужасно боюсь за Ваську, который, я знаю, сегодня на машине уехал из Парижа, – мы вместе ещё не жили… Снег, – и мой любимый до прожилок, до детских припухлых желёз пастерначий снег, и его никакой дурацкий фильм не может забаналить-испортить…

А сегодня день собак и детей – холодно – снег не растаял ­– дети с санками, лопатами и прочим важным, а собаки с ушами, хвостами и носами – а носы в снегу. Один человек, наверно, года с чем-нибудь невеликим от роду, топал, качаясь, – в лыжном  комбинезоне с капюшоном, а Таня даже не сделала движения к нему пристать – ну, во-первых, снег – щастье, его можно жевать, нос в него окунать, а во-вторых – ну, человечий щенок, к щенкам не пристают.

И светило наше выплюнул крокодил – несколько дней держал его в пасти – и хоть и знаешь, что всё кончается обычно хорошо, крокодил светило выплёвывает, как когда-то во Флориде аллигатор на пруду захватывал в пасть кувшинковый лист, а потом раскрывал пасть, и лист выплывал, и он тут же его опять забирал в пасть. А солнышко крокодил всё ж не сразу в пасть забирает – оставляет нам на порадоваться – и что б мы без светила-то делали?

А на берегу незамёрзшего пруда – небось, слишком недолго холодно, – кафе – и они выставили на улицу несколько столиков, стулья, – и разожгли костёр! В сетчатой урне – поленья сложили в неё – огонь потрескивал и пахло костром, и люди за столиками покуривали, кофе попивали, на светило щурились…











( Read more... )