![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ПРО КАНИКУЛЫ, ПРО КЕМПИНГИ, ПРО ГОРКИ, ПРО СОБАКУ НЮШУ, ПРО НАС С ВАСЬКОЙ 1
Предыдущее
***
Медленным медовым июльским вечером мы с открытыми окнами, под жужжанье незнамо каких насекомых тихо катили по маленькой бургундской дорожке, к которой вплотную с обеих сторон подступил лес. Нюша, рассевшись на заднем сиденье, глядела в окно. Мы с Васькой не сразу заметили, что половина Нюши из окна торчала наружу. Остановились, я вышла из машины и запихнула её внутрь – не так-то это просто – полньюфа обратно в машину затолкать.
Зачем, почему – возвратом какой музыкальной темы – этот бесконечный просвеченный насквозь вечер, пахнет он тёплой хвоей, медовыми цветами на опушке, и в конце дороги сладкой озёрной водой – мы едем на озеро, чтоб там в палатке заночевать, а наутро дальше отправиться, в Альпы, на другое озеро, в городок Анси…
Утром в деревне на совершенно пустой улице на террасе кафе – кофе с круассанами – тихо, тепло, деревенька к лесу задом стоит, к нам передом.
Из лесу выехали и в деревню Меркурий приехали, а вокруг неё на холмы натянута лоскутная шкура виноградников – разного размера и даже формы не совсем одинаковой – то квадраты, то прямоугольники. На почти каждом доме вывеска – заходите, гостем будете, отпейте нашего вина.
А уж как зайдёшь – попробуешь и того, и сего, и послушаешь, развесив уши, чем виноградник, принадлежащий этому дому, отличается от соседского, и на каком пятачке холма больше солнца.
Провели мы пару часов в этой гостеприимной деревне, упихали в очень непустой багажник ящики с вином – пора, вроде, ехать. Но на выезде из Меркурия мы заметили врытые в землю деревянные столы со скамейками. Мы упали на скамейки жопами, а головами на стол – в самую жару – и отрубились, по крайней мере, на час. Может быть, именно этот час стоил нам места в хорошем кемпинге. Приехали мы в Анси поздно, и в отличных озёрных кемпингах всё было занято.
***
Пока мы не обуржуинились и не начали жить на каникулах на даче в домах – в Дордони, в Бретани, в Провансе, мы ездили в кемпинги и жили на даче в палатках.
Между тягой к новому и необходимостью возвращаться стремление возвращаться всегда у нас побеждало.
Если ты кого-то приручил, ты ж за него в ответе – это не только к зверям и людям относится, к пейзажам тоже.
Не уверена я, что страна Дельфиния без нас обходится. Я из того мира, который подробно описан в «Тлёне» – водопой существует, пока звери ходят туда пить, и крылечко, пока на него по вечерам выходят старики.
***
В бесконечной дали, куда глядишь в перевёрнутый бинокль, в 80-ом году вдвоём с подругой мы добирались автостопом из Парижа в Альпы, и вот оказались ранним вечером на набережной большого озера – за озером – скальные вершины, оборачиваешься – черепичные крыши, цветы в ящиках на окнах, разноцветные зонтики уличных кафе по берегам узкого канала, и лебеди, вытягивая из воды змеиные шеи, просят хлеба у сидящих за столиками.
Нас тогда почти сразу подобрал грузовик, и я только галочку в голове поставила, – обязательно вернуться.
Вернулась – почти год я в Анси прожила. Джейк получил там место постдока в небольшой лаборатории теорфизики, напрямую связанной с Церном, до которого из Анси минут сорок ехать на машине.
И чуть-чуть подкручивая бинокль, я падаю в март 1986-го – ранняя Пасха, всюду продают шоколадных зайцев и шоколадные яйца, и очень холодно, выпал снег на цветущие вишни. Я жду Джейка в гостинице возле замка, пока он делает доклад, встречается с людьми. Я хожу в номере из угла в угол, пытаюсь читать. И вдруг стук в дверь, меня зовут к телефону. Джейк – на том конце – ну, изо всех сил сдерживается, чтоб не вопить – Уррра!!!!, и не прыгать на одной ножке – всё ж люди вокруг!!!! – ему предложили место на два года. Мы вечером обедали в каком-то ресторанчике, купили картинку у местного художника, – и всё в тумане – ну, как себя чувствуют люди, которые вдруг выиграли в лотерею миллион?
***
В самый прекрасный озёрный кемпинг возле Анси мы попали случайно, в 92-ом, когда после того, как во Флоренции у нас вскрыли машину, забрав из неё чемодан с футболками по 5 франков штука и сумку с англо-русским словарём и томом Вальтера Скотта, мы решили, что не поедем в Рим в машине со сломанным замком, и вернулись во Францию, в Анси, откуда стартовали в Италию за десять дней до того.
Вечером мы ехали вдоль озера. И вдруг увидели серого осла. Он стоял возле изгороди с табличкой «кемпинг» и меланхолично глядел в даль.
В этом кемпинге с ослом оказались места.
А ещё там росла крупная бело-розовая фуксия, возле скамейки у домика, где кемпинговый офис. Какие-то детали укореняются навек в ячейке памяти, и, к счастью, не теряется ключик. Сокровищница, эдакая пещера Алладина, – сидишь Скупым рыцарем, да перебираешь звенящие монетки – протрёшь одну – и вечер пахнет дождём, и мы с Васькой сидим на скамейке, и Нюша рядом, и я удивляюсь, – надо же, какие фуксии вымахали в открытом грунте...
Мы пили местное вино, даже в Париж немного привезли, хотя и незачем по большому счёту. Средненькое белое, которое делали милейшие владельцы кемпинга. Собственно, я и не знаю особо хороших савойских вин.
К сожалению, ослиный кемпинг не предусматривал системы резервации мест заранее, а наш августовский отпуск не способствовал желанию приезжать и искать.
Так что, начиная с 93-го, мы стали резервировать места для палаток, – иногда для двух, а иногда и для трёх, в другом кемпинге на озере, по соседству с ослиным. Последний раз мы там были в 2001-ом.
Всегда мы селились в самом дальнем углу кемпинга, неподалёку от изгороди, на склоне, – исхитрялись найти ровное место для палаток – и глядели по вечерам сверху на озеро, а в другую сторону посмотришь – и Ментонский замок увидишь, как он торчит из леса на холме.
Ансишное озеро – это были любимые Нюшины места. Когда после целого дня дороги мы подъезжали к кемпингу, она вставала на заднем сиденье, где ехала, развалясь, начинала чуть не подпрыгивать от нетерпения всей своей ньюфской тушей, а иногда и пищать, и лаять тонким от волнения голосом – приехали, скорей же, скорей!
Нюшина каникулярная жизнь была чудесной. Прогулки по горам, вечернее купанье в озере – что может быть прекрасней.
Я научилась находить в горах маршруты, доступные Ваське. Мы ходили втроём с Нюшей. А раз в два-три дня Васька отпускал меня сбегать на горку с прочими участниками кемпинговой жизни. Он оставался в кемпинге – работал, читал, сидя на складном стуле на полянке у палатки. Комп у нас появился только во второй половине девяностых, старый громоздкий мак с крошечным экраном. Уж не в кемпинг его возить. Так что из орудий у Васьки были карандаш, да блокнот, – да блокнот, да карандаш.
Самая сложная горка неподалёку от Анси находится в массиве Аравис – Pointe Percée – 2750 в высоту, но перепад от парковки не огромный – не сильно больше тысячи. Часов 5 подъёма. И очень желательно ходить туда в конце лета, – чтоб снега не было, иначе страшноватый по снежнику подъём.
Однажды мы были на этой горке вчетвером – мы с Бегемотом и дети нашей московской подруги Нины. На обратном пути мы долго сидели в альпийском приюте, стоящем над зоной леса, – от приюта начинается подъём по морене, – пили изумительное питьё горных приютов – горячую воду с лимоном и ели лучший в моей жизни пирог с черникой. Из горных радостей – черники немеряно, ребята, которые работают в этих приютах, откуда начинаются восхождения, её собирают и пекут пироги.
Вот и сидели мы, наслаждаясь сознанием того, что поработали, что побывали на вершине, а ещё пирогом и лимонным напитком, иьприятной компанией других людей, спустившихся с вершины, и всеми запахами, и ветром летнего дня. С удовольствием поглядели, как дяденька спускает вниз корпулентную тётеньку, указывая ей, куда ставить ногу. В первый раз мы их встретили на подъёме. Наверно, в горах тётенька была не в первый раз (в первый раз никакой сумасшедший не потащит свою тётеньку на относительно приличную вершину), но и не то, чтоб какая-нибудь у неё к горам была привычка. И вот дошли и спустились к столикам приюта.
Нюшу не взяли на гору, потому что кое-где там надо было слегка карабкаться, и хоть на известковых скалах в Фонтенбло не было равной Нюше скалолазной собаки, мы побоялись её тащить.
***
Иногда в те дни, когда я ходила с Васькой, а ребята отдельно, нам удавалось найти в какой-нибудь книжечке с описаниями маршрутов два маршрута разной сложности из одного и того же места, и тогда, если нас было четверо, или пятеро, мы подъезжали к началу тропы на одной машине, а потом разделялись. Случалось, что мы с Васькой и с Нюшей возвращались к машине немного позже ребят, и тогда Нюша брала след – нос в землю, и хотелось ей припустить бегом, но приходилось нас ждать.
Как-то мы с Васькой и с Нюшей в самом начале предстоящего нам долгого дня шли через деревню. Я выбрала маршрут лёгкий, с перепадом метров в 500, но на пять часов, а Васька всё ж не очень быстро ходил, так что для нас уж совсем длинный. Людей на деревенской улице не было (небось, «народ нынче в поле»), а когда мы проходили мимо сарая с открытыми воротами, из него вышли козы – не одна, не две, не десять, – целое огромное стадо коз – человек сто – и пошли за нами – идут, головами качают, и у каждой на шее колокольчик, и все звенят. Васька сохранял вполне олимпийское спокойствие, нисколько не сомневаясь, что мы не уведём деревенских коз в горы. И правда – у края деревни козы на минуту остановились, пробекали нам что-то прощальное, развернулись и с нежным звоном побрели восвояси. В тот же день в пихтовом лесу я впервые увидела чёрную белку.
Однажды после прогулки мы решили перед тем, как в кемпинг возвращаться, заехать в Анси, –на людей поглядеть, себя показать, пива выпить. Устроились за уличным столиком. Голодные, но решили – пива выпьем и поедем домой в кемпинг ужинать. Однако Нюша не разделила нашей точки зрения, ей определённо казалось, что ужинать уже пора, и нечего тут сидеть. Она начала выражать эту свою точку зрения, – сначала не очень громко – писком, почти ультразвуковым, а потом, когда увидела, что мы не обращаем на её горести должного внимания, возвысила голос до недовольного лая, тоже, впрочем, тонкоголосого. Неподалёку от нас, через улицу, продавали в будочке бутерброды. Я встала и пошла за бутербродом для Нюши. Она лаять перестала, проводила меня глазами – надо ж было убедиться, что я правильно выберу бутерброд с ветчиной. Вернулась. Нюша съела бутерброд, запила водичкой из миски, и мы за это время пиво своё допили.
Надо сказать, что Нюша вообще любила ходить по кафе и ресторанам, – её там привечали и всегда приносили миску воды. Ну, в рестораны она нечасто попадала, а кафе обычным было делом – она аж тянула к двери, завидев уличные зонтики.
Как-то раз мы с Васькой гуляли с Нюшей по Парижу и зашли в японский ресторан на Левом берегу. Васька потом долго смеялся – воду Нюше принесли в расписной вазочке, типичной азиатской вазочке с цветами и узорами. Всё бы хорошо, да больно вазочка мала, – Нюшин огромный язычище слизнул воду из неё в секунду.
Было в Анси у Нюши, потом у Кати, отдельное счастье, – настоящее молоко с фермы. Как же собаки его любят! Наша любимая ферма – в массиве Аравис, у конца автомобильной дороги, прямо над парковкой, от которой начинается множество маршрутов. Тёмный старый дом, при нём пахнущий сеном коровник, – коровы возвращаются на дойку вечером, а когда днём выходишь на один из маршрутов, мимо них обязательно проходишь, они на лугах на склонах на краю пихтового леса. Молоко на горных фермах сразу пускают на сыр, из электродоилки оно льётся прямо в огромный котёл. На горных фермах обычно продают масло, яйца, сыр, – такой полумягкий сыр реблошон, в супермаркетах он тоже продаётся, но далеко не так хорош, как совсем свеженький. А ещё козий сыр на нашей любимой ферме продавали. Козочки в собственном сарае живут. У коров на шее огромные колокола, а на ухе номер вместо имени, а у козочек изящные колокольчики на шейках, и имена. Одну козочку звали Gracieuse. И в самом деле, изящества мелким горным козочкам не занимать. Gracieuse – это совсем не коза Дереза.
Кстати, в какой-то из книжек с описаниями маршрутов в предисловии, в графе добрых советов – не забывать, к примеру, воду, или там панаму в жару напяливать на голову, – поместили не то, чтоб совет, а скорей, правило поведения на тропе – нельзя снимать с коров колоколов, и объяснили почему: корова ведь может заблудиться.
Чтоб разжиться молоком, нужно, чтоб его из электродоилки не слили прямым ходом в котёл для сыра, а для это надо непременно прийти на ферму к дойке. Коров в Альпах доят примерно в 6 вечера, так что случалось, что мы очень торопились, почти бежали, боясь не успеть, а бывало, что приходили раньше и наоборот ждали коровок. Молоко нам наливали прямо из шланга электродоилки в пустые пластиковые бутылки из-под минералки, или кока-колы, если мы приходили во время дойки в коровник, или если мы стучались в дом, нам бутылки выносили в темноватую прихожую со старой резной деревянной мебелью. Тёплое парное молоко, – мы покупали всегда несколько литров – пили молоко с хлебом, заливали им чернику, или малину, а то и ягодную смесь– в горах в августе всегда какие-нибудь ягоды есть.
Пока мы скидывали горные ботинки перед тем, как забраться в машину, бутылки с молоком мы часто бросали в траву, – и как же Нюшин чёрный носище, обнюхивая их, шевелился, и язык шлёпал по горлышку, стараясь слизнуть капли. Не дать ей этого волшебного молока было невозможно, так что просчитывая, сколько нам нужно литров, Нюшу, конечно же, за человека считали.
Когда мы были в Анси в августе 2009-го, мы сняли на неделю квартиру в первом этаже виллы неподалёку от озера. Нас было пятеро с Катей – Мы с Васькой, Бегемот и наша питерская подруга Танька. Васька уже не мог много ходить, так что я выгуливала его через день – то в самом Анси, то мы с ним гуляли вдоль озера, то ездили куда-нибудь.
Конечно же, мы с Бегемотом, Танькой и Катей первым делом поехали на ту самую парковку в Арависе, чтоб пройти одним из многочисленных тамошних маршрутов, и неожиданно обнаружили, что ещё ближе к парковке, чуть ниже нашей любимой фермы, появился другой домик – светлый новый деревянный, а при нём что-то вроде магазинчика, где продают все виды козьего сыра. Мы решили, что чем идти в верхний дом заказывать молоко, мы его закажем прямо в этом магазинчике. Улыбчивая тётенька, которая продавала сыры, коровьи и козьи колокольчики, домашнее варенье, велела нам вернуться к пяти. Мы немного удивились – чего так рано. На обратном пути пришлось очень торопиться, последний километр мы на спуске почти бежали. И вдруг видим – коровы-то спокойно пасутся. Чего ж нас в пять попросили прийти? Тут я вспомнила, что в магазинчике сыр продавался только козий и подумала, что, может, и молоко у них козье. Как-то мысль мне эта не понравилась – никогда я не пробовала козьего молока, и почему-то было у меня против него предубеждение. Приходим в магазинчик, и хозяйка нам первым делом говорит: «я забыла вас предупредить, что молоко у нас козье.» Хозяйка магазинчика оказалась женой младшего сына владельцев фермы. В старом доме остались родители и старший сын с женой, – они занимаются коровами. А младший сын с женой отделились, построили дом и новенький очень кокетливый козлятник с вырезными козьими мордами, вкраплёнными в обрамляющий его деревянный заборчик. Козье молоко оказалось фантастически вкусным, ничем не хуже травяного горного коровьего.
Естественно, на следующий день мы привезли к козам Ваську, и они протягивали нам нежные носы поверх заборчика и изредка ласково бекали.
В том августе грибов была тьма, мы ломали голову над тем, как же их переработать, чтоб они не сгнили. В результате белые мы вскипятили и увезли в Париж в виде заготовки для супа, а рыжики засолили. У нас почти полное ведро получилось. Ягод тоже была тьма, и Катя научилась есть малину прямо с куста. Это было последнее лето, когда Катя была совсем здорова, ходила с нами по горкам и с таким наслаждением ела ягоды, что не хотелось её из малинника уводить.
***
Жизнь в кемпинге неплоха, но куда сильней, чем в доме, зависишь от погоды. Когда лил, или даже всего лишь капал холодный дождь, надо было придумывать, куда деться. Ведь сидеть в отсыревшей палатке, забираться в неё с мокрой улицы, скидывать кроссовки в предбаннике и заползать под полог, стараясь одновременно не натащить земли с улицы, и так аккуратно скинуть мокрую куртку, чтоб с неё не натекла лужица, – это не очень большой кайф.
Когда шёл дождь, мы обычно ездили куда-нибудь покататься, – по городкам, по замкам. Как правило, невзирая на дождь, мы вполне удачно завтракали в кемпинге, – у нас между двумя палатками был натянут на высоких столбах полиэтиленовый навес. Конечно, это всё равно было не слишком уютно – под навес задувал мокрый ветер...
Катались мы по маленьким дорожкам, дышали влагой, хотя бы на щель окна открывали, если дождь не самый сильный. Толстые бока гор выглядывали из тумана, а то вдруг мы их и вовсе теряли, разве что придорожные деревья тянули к нам ветки из густого молока.
Однажды неподалёку от Анси мы заехали в какое-то поместье с замком типа дворец (17-го века), и на постаменте перед балюстрадой у обрыва, обнаружили очень натурального мраморного мужика. Нюше он страшно не понравился – и она стала на него сердито лаять, а мужик стоял невозмутимо во всей своей мраморности и ничего ей не отвечал. Но Нюша его не испугалась, облаяла очень уверенно.
Боялась она обезьяну со злобной мордой в антикварном магазине на площади Вогез. Этот магазин выставлял часть товаров прямо на тротуар, и почти в человеческий рост обезьяна в шапочке и ливрее стояла, согнувшись, и держала в руках поднос. Очень несимпатичная. Несколько раз мы там с Нюшей оказывались, и всегда она пыталась сделаться маленькой невидимой собачонкой и как-нибудь незаметно мимо этой обезьяны проползти.
А бывали дни, когда не дождь-дождик-дождище, а то дождик, то нет, – низкие тучи, мокрый воздух ползёт за воротник, пахнет промокшей травой, горы то просвечивают сквозь туман, то прячутся совсем. В такие дни мы гуляли, но невысоко, недалеко и не в диких местах, а так, чтоб можно было отыскать, если что, кафе. Однажды в такой день мы пошли пешком по велосипедной дорожке вдоль озера Анси и вышли к кукурузному полю. Из стеблей торчали совсем молоденькие с палец толщиной початки. Мне и в голову не приходило, что их можно есть просто так, хрустеть ими в своё удовольствие – Васька, не чужой на юге России, кусок жизни провёл в Ростове и в станицах, нас научил. Шли себе и жевали сладкие початки.
Однажды в сумрачный день мы брели по мокрому лугу на берегу озера, и Нюша услышала в небе вертолёт. Вертолёты – известное дело – стрекозы – так что немудрено, что Нюша, взлаивая, за ним погналась. Только вот ньюфячьи уши – не слонячьи – не взлетишь.
Анси всего-то на четырёхстах метрах высоты, но отовсюду торчат над лесом, над домами вершины. Когда в озере плаваешь – смотришь на совсем близкую высокую горку – la Tournette. На неё взбираться нетрудно, но долго, и там живут горные туры – совершенно удивительные звери. По виду, в общем-то, они козлики, или даже скорей козлы. Но только вот стоит такой козёл под скалой, довольно высокой, ну, метра два, к примеру, а то и три. И – раз – не разбегаясь, просто оттолкнувшись, решив в уме дифур, как кошка, когда прыгает на холодильник, – и он уже на скале. И надо же – этот мощный зверь ест всего-навсего мох, подножный зелёный скудный мох. Подпускают туры к себе очень близко, на пару метров, но дотронуться не дают. Однажды я решила тура подманить, поделившись с ним вкусным – у нас с собой была отличная жёлтая мягкая курага. Я вытянула ладонь с курагой в его сторону – он не подошёл. Тогда я положила курагу на мох и отошла, но он нисколько курагой не заинтересовался. Я отошла подальше – ноль внимания, фунт презрения. Стал мох возле нашей кураги жевать. Так и не узнал тур, что есть на свете кое-что повкусней мха.
***
Васька очень боялся обрывов, причём называл он обрывом просто относительно крутой склон. Когда тропа по склону идёт в лесу, ещё ничего, а если внизу луг, то Васька траверсировать склон просто не мог.
Однажды мы втроём с Нюшей отправились на не слишком высокую горку Пармелан. Подъём начинался в лесу. Сначала тропа шла довольно полого, а потом был выбор – пойти по очень крутой открытой тропе резко вверх и быстро оказаться на плато, или подниматься медленно, плавно и долго.
День был жаркий очень солнечный. Мы шли по пихтовому лесу в тени. И вдруг наша тропа выскочила на открытое место, ненадолго, дальше она опять ныряла в лес, но надо было пересечь круто уходивший вниз луг. И Васька не смог. Он в таких случаях не старался себя перебороть, сердился, говорил: «обрыв, дальше не пойду».
В общем, вернулись мы на славную полянку, где под пихтой оставили мы с Нюшей Ваську, чтоб он нас там ждал, а заодно я оставила и рюкзак с бутылкой воды.
Ну, и побежали мы с Нюшей вдвоём на плато. И конечно же, выбрали крутую и короткую тропу наверх. Всё бы хорошо, только она оказалась совершенно открытой, и мы вышли под палящее солнце. Тропа очень крутая, и я предпочла взять Нюшу на поводок. Минут через 20 подъёма я поняла, что оставлять рюкзак с водой – идиотство, что Нюше, чёрной и шерстяной, жарко и очень хочется пить. Мы знали, что наверху есть приют, и там можно будет попить в своё удовольствие, и вроде бы до верху уже ближе, чем спускаться и идти назад к Ваське.
Но очень неуютно – идёшь по совершенно открытой тропе, торопишься, чтоб скорей напоить собаку... И тут сверху нам навстречу появились бабушка с внучкой лет восьми. Увидев нас, бабушка внучке сказала очень серьёзно: « Смотри, собачке страшно хочется пить. А мы с тобой уже идём вниз, нам легче. Давай мы собачке отдадим нашу воду». И девочка так же серьёзно головой кивнула. И отдали нам полбутылки воды. Какое же это было щастье, и Нюша вылакала жадно эту воду своим языком с чёрным пятном, как ньюфам положено.
И мы быстро поднялись к приюту, где для собак стояло специальное корытце, и Нюша тут уж напилась в полное своё удовольствие.
Поскольку Васька нас ждал, мы сразу побежали обратно, по плато гулять не стали, но спустились по тенистой более пологой дороге. Уже совсем внизу мы встретили мужика, который нёс на руках не очень большую колли. Он посмотрел на меня победительно: «дескать, с ньюфом так не получится!». По мне так и колли не могла так уж устать, чтоб надо было её прямо на руках нести…
***
Однажды мы гуляли по плато Пармелан втроём с Бегемотом и с Маринкой, пришли туда издалека через какой-то перевал, а Нюшу с собой не взяли, потому что на плато очень много щелей и всяческих дыр между плитами белого камня, который называется lapiaz. Мы как-то опасались, что Нюша может провалиться. И вот подымаемся мы на плато и видим около приюта группу людей с огромным ньюфом. Нам сразу стыдно стало, что мы Нюшу оставили дома. А вот умные люди ньюфа взяли. Но оказалось, что ньюф отнюдь не с ними, что это деревенский ньюф, из долины, и он просто очень любит провожать группы на плато. Люди эти спускались, и ньюф с ними не пошёл, отправился нас сопровождать, а на обратном пути остался в своей деревне.
Продолжение следует
