(no subject)

[mbla]

Не виден за выросшими деревьями шпиль колоколенки, а звон меж тем повис в воздухе. И рыжие, и красные ягоды на кустах, мохнатые коровы поводят растопыренными буйволиными рогами, пахнут теплом и молоком.

Идёшь вот в музей, когда-то на третий этаж Эрмитажа к импрессионистам, к Ван-Гогу, и в Русский, туда, где Левитан, потом в разные другие музеи – всю жизнь – раз, и  открывается в уголке картины дверца – и облака, и домики под снегом, и паровоз у платформы смотрит лупоглазо, и поваленное дерево, и коровы, и листья, кружась, планируют.

Сегодня день светящийся заваленный листьями, продышался ветерком, тепло, на футболку без свитера. После дождей на ручье аж водопадик образовался.

И грибы-грибы-грибы – шляпы коричневые, шляпы красные. Слишком много, определённо слишком много грибов. Но когда одновременно четыре белых в поле зрения, или Васькино щастье – красный лезет из травы – замираешь, глядишь – и всё-таки срываешь – куда денешься...

Просвеченные листья под ногами, сзади кто-то на велосипеде, шинами шурша...

Озерцо мерцает, уводит в чёрную глубину.

Из зала в зал, из зала в зал, а там и голые поля, и светящийся снежок, и вишни зацветут, а там и маки, подсолнухи, гора Сен-Виктуар на горизонте...

Из картины в картину – дверцы открываются...

Так «и жизнь проплывёт театрального капора пеной»...