(no subject)
Apr. 27th, 2021 10:08 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaШли мы в субботу вниз с горки по довольно широкой гравийной дорожке, а навстречу нам ехал человек на велосипеде. На гравии велосипед иногда проскальзывал, и поравнявшись с нами, человек остановился, – седобородый, неюный.
Ох – сказал – проскальзывает мой велосипед. А тут ещё и обгоняют те, кто на электрических.
В голосе его слышалось некоторое осуждение неспортивности ездоков на электрических.
Как-то незаметно мы зацепились языками – вроде как от велосипеда перешли на телефоны, и он сообщил нам, что пользуется очень старым, на котором стоит совершенно нам неизвестная система, непроницаемая для желающих что-нибудь о тебе узнать. Что телефон он использует, чтоб по нему звонить, а не для прочих надобностей. Что с программами живёт только бесплатными GNU, что стоит у него UNIX, и что Гуглом – ни за что. И Амазоном ни за что. И что пишет на Латехе.
- Но, конечно, уступки приходится делать. Вот раньше я очень любил машины чинить. А сейчас современные – хрен починишь, не deux chevaux, чай.
Ну, и в какой-то момент переключился он в своей любви к bricolage (не знаю толком, как перевести – не рукоделием же!) с машин на телефоны – ну, в машинах всё ж части тяжёлые больно, старея, трудно становится всё это ворочать. Правда, не учёл, что в телефонах ужасно всё мелкое, и зрение-то ведь тоже уже не то в 75 лет.
Поинтересовался, не из Кадараша ли мы – это здешний, в деревне в паре десятков километров от нашего хутора, научный центр комитета по атомной энергии, аналогичный подпарижскому в Сакле.
Не – говорим – мы-то из Подпарижья, из инженерной школы.
- А я провансалец par adoption. А в Подпарижье жил 50 лет назад. А вот угадайте, откуда я исходно.
Я пожала плечами – даже и угадывать не буду.
- Я из Franche Comté.
Потом Франсуа нам сказал, что во Franche Comté очень характерное произношение, что он, наверно, просто от него избавился, если мы не услышали никаких особенностей.
- Ну – говорю – если на то пошло, угадайте, откуда мы.
- Из Каталонии?
- А вот и нет, из России очень давно, сорок лет как.
- Аааа – говорит – я в Марселе много с русскими математиками сталкивался. А вообще мои научные интересы совпадали с интересами Шафаревича. Да, знаю, что он мерзавец и антисемит… А ещё Арнольда я неплохо знал.
Сказал нам, что он был в комитете по встрече Плюща. Даже безуспешно попытался фамилию Плюща правильно произнести.
- Ох – говорю – давно же это было. Мой муж Плюща хорошо знал, они оба в Париже в первой половине семидесятых оказались.
Потом поболтали про то, кто что себе находит после того, как из универа гонят на пенсию – в основном, декларируют себя «независимыми предпринимателями» и дальше, – кто какие проекты себе раздобывает. Его близкий друг, социолог из Лиона, прямо нарасхват. Ну, и у него самого тоже всякое разное идёт.
Поболтали – и разошлись, по какой-то с обеих сторон стеснительности что ли, не обменявшись именами и координатами.
Теперь вот очень любопытно – а кто же это был такой. Ясно только, что математик из Марселя…
Ох – сказал – проскальзывает мой велосипед. А тут ещё и обгоняют те, кто на электрических.
В голосе его слышалось некоторое осуждение неспортивности ездоков на электрических.
Как-то незаметно мы зацепились языками – вроде как от велосипеда перешли на телефоны, и он сообщил нам, что пользуется очень старым, на котором стоит совершенно нам неизвестная система, непроницаемая для желающих что-нибудь о тебе узнать. Что телефон он использует, чтоб по нему звонить, а не для прочих надобностей. Что с программами живёт только бесплатными GNU, что стоит у него UNIX, и что Гуглом – ни за что. И Амазоном ни за что. И что пишет на Латехе.
- Но, конечно, уступки приходится делать. Вот раньше я очень любил машины чинить. А сейчас современные – хрен починишь, не deux chevaux, чай.
Ну, и в какой-то момент переключился он в своей любви к bricolage (не знаю толком, как перевести – не рукоделием же!) с машин на телефоны – ну, в машинах всё ж части тяжёлые больно, старея, трудно становится всё это ворочать. Правда, не учёл, что в телефонах ужасно всё мелкое, и зрение-то ведь тоже уже не то в 75 лет.
Поинтересовался, не из Кадараша ли мы – это здешний, в деревне в паре десятков километров от нашего хутора, научный центр комитета по атомной энергии, аналогичный подпарижскому в Сакле.
Не – говорим – мы-то из Подпарижья, из инженерной школы.
- А я провансалец par adoption. А в Подпарижье жил 50 лет назад. А вот угадайте, откуда я исходно.
Я пожала плечами – даже и угадывать не буду.
- Я из Franche Comté.
Потом Франсуа нам сказал, что во Franche Comté очень характерное произношение, что он, наверно, просто от него избавился, если мы не услышали никаких особенностей.
- Ну – говорю – если на то пошло, угадайте, откуда мы.
- Из Каталонии?
- А вот и нет, из России очень давно, сорок лет как.
- Аааа – говорит – я в Марселе много с русскими математиками сталкивался. А вообще мои научные интересы совпадали с интересами Шафаревича. Да, знаю, что он мерзавец и антисемит… А ещё Арнольда я неплохо знал.
Сказал нам, что он был в комитете по встрече Плюща. Даже безуспешно попытался фамилию Плюща правильно произнести.
- Ох – говорю – давно же это было. Мой муж Плюща хорошо знал, они оба в Париже в первой половине семидесятых оказались.
Потом поболтали про то, кто что себе находит после того, как из универа гонят на пенсию – в основном, декларируют себя «независимыми предпринимателями» и дальше, – кто какие проекты себе раздобывает. Его близкий друг, социолог из Лиона, прямо нарасхват. Ну, и у него самого тоже всякое разное идёт.
Поболтали – и разошлись, по какой-то с обеих сторон стеснительности что ли, не обменявшись именами и координатами.
Теперь вот очень любопытно – а кто же это был такой. Ясно только, что математик из Марселя…
