(no subject)
May. 29th, 2022 02:11 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaС 24-го февраля наш мир – не скажу весь – наш – живёт с комком в горле. С ощущением стыда перед теми, кто проходит через ад. И неловкости за собственное относительное благополучие, за радости, которые всегда ж какие-то есть – хоть весна, хоть что… И с ужасом за хрупкость… Хрупкость живого, хрупкость рукотворного, хрупкость нерукотворного, хоть этого зелёного-зеленущего леса…
Наш мир – потому что несмотря на глобализацию, мир всё-таки относительно велик. Вот когда-то один приятель-индиец сказал, что неправильно вторую мировую называть мировой, назвали бы европейской, европо—американской. И это при том, что индийцы успешно воевали в английской армии, но всё равно для него – чужое…
Нам сейчас стыдно, что когда бомбили Грозный, мы не чувствовали такого ужаса, стыдно, что сирийцев не принимали, как украинцев. И правильно, что стыдно. Должно быть стыдно. Вообще-то стыд – мне кажется, из важнейшего – без него как жить – стыдно перед умершими, перед зверями и стариками, перед близкими, перед кем-нибудь случайным, чей взгляд поймал… Но наверно, не теоретически, а душой, если употреблять это странное слово (у Пулмана всё правильно – души – это живущие с нами звери – моя – ньюфка Нюшенька, но и Катя, и Таня – им тоже отдуваться приходится – легко ль душой работать) – если перед людьми, то сильней всего перед теми, кто ближе, понятней, чью жизнь легко примеряешь на себя.
Эмпатия сильней работает с близкими, ¬¬– ну вот, когда князь Андрей умирает и любит всех – становится ясно, что любить всех значит не любить никого… А дальше – у разных людей, наверно, разный диаметр волшебных кругов, в которые помещается всё, что их прямо касается…
И приходится принять, что очень ограничен круг людей, в мире которых прорвётся дыра, когда ты умрёшь…
***
В нашем мире информация непрерывно стучит по голове. Невозможная, физически невыносимая жара в Индии и Пакистане. Голод, болезни, войны… И проснувшись в 6 утра, когда в голову лезут чудовища и устраиваются в голове как будто навсегда, но всё ж, на наше щастье, обычно уползают во тьму, когда удаётся заснуть. И потом просыпаешься в человеческое время, а чудовища в где-то-таме…
Наверно, у каждого человека свой порог вместимости ужаса… И наверно, если не испытывать уколов острого щастья, засовывая нос в сирень, или когда прижимается к тебе тёплая собака, тычет мокрым носом, или ребёнку сказку рассказываешь, или задачку объясняешь, или, или… так и вовсе жить нельзя. А несмотря на, мы же всё-таки живём… Мама идёт по нашему лесу, сидит Васька на пеньке, записывает что-то в блокнот, солнце пятнает стволы. Собака Нюша, смеясь, катается по земле, лапами в воздухе машет, собака Катя палочку грызёт. Мы с Васькой стоим возле дома с башенкой в деревне Гролежак, ласточки чиркают над нами, липа поднебесная цветёт, и розы вьются по стене, нежный коровий дух – первый вечер в деревне, куда мы ездили много лет подряд… Целый сундук драгоценностей, бесконечное богатство…
Наш мир – потому что несмотря на глобализацию, мир всё-таки относительно велик. Вот когда-то один приятель-индиец сказал, что неправильно вторую мировую называть мировой, назвали бы европейской, европо—американской. И это при том, что индийцы успешно воевали в английской армии, но всё равно для него – чужое…
Нам сейчас стыдно, что когда бомбили Грозный, мы не чувствовали такого ужаса, стыдно, что сирийцев не принимали, как украинцев. И правильно, что стыдно. Должно быть стыдно. Вообще-то стыд – мне кажется, из важнейшего – без него как жить – стыдно перед умершими, перед зверями и стариками, перед близкими, перед кем-нибудь случайным, чей взгляд поймал… Но наверно, не теоретически, а душой, если употреблять это странное слово (у Пулмана всё правильно – души – это живущие с нами звери – моя – ньюфка Нюшенька, но и Катя, и Таня – им тоже отдуваться приходится – легко ль душой работать) – если перед людьми, то сильней всего перед теми, кто ближе, понятней, чью жизнь легко примеряешь на себя.
Эмпатия сильней работает с близкими, ¬¬– ну вот, когда князь Андрей умирает и любит всех – становится ясно, что любить всех значит не любить никого… А дальше – у разных людей, наверно, разный диаметр волшебных кругов, в которые помещается всё, что их прямо касается…
И приходится принять, что очень ограничен круг людей, в мире которых прорвётся дыра, когда ты умрёшь…
***
В нашем мире информация непрерывно стучит по голове. Невозможная, физически невыносимая жара в Индии и Пакистане. Голод, болезни, войны… И проснувшись в 6 утра, когда в голову лезут чудовища и устраиваются в голове как будто навсегда, но всё ж, на наше щастье, обычно уползают во тьму, когда удаётся заснуть. И потом просыпаешься в человеческое время, а чудовища в где-то-таме…
Наверно, у каждого человека свой порог вместимости ужаса… И наверно, если не испытывать уколов острого щастья, засовывая нос в сирень, или когда прижимается к тебе тёплая собака, тычет мокрым носом, или ребёнку сказку рассказываешь, или задачку объясняешь, или, или… так и вовсе жить нельзя. А несмотря на, мы же всё-таки живём… Мама идёт по нашему лесу, сидит Васька на пеньке, записывает что-то в блокнот, солнце пятнает стволы. Собака Нюша, смеясь, катается по земле, лапами в воздухе машет, собака Катя палочку грызёт. Мы с Васькой стоим возле дома с башенкой в деревне Гролежак, ласточки чиркают над нами, липа поднебесная цветёт, и розы вьются по стене, нежный коровий дух – первый вечер в деревне, куда мы ездили много лет подряд… Целый сундук драгоценностей, бесконечное богатство…
