mbla | (no subject)

А в последний день нам досталась почти буря – репетиция сентябрьских штормов – громыхающие облака, короткий дождь, земля запахла мокрыми иголками, в последнем тающем исподоблачья свете ржавела мокрая песчаная дорожка, волны били о каменную стенку, с шипеньем наваливались на песок... Даже одна молния у горизонта, казалось, шваркнула о воду и потухла.

Днём в волнах под разноцветными облаками кувыркался на дощечке под парусом человек, которому я отчаянно завидовала – погружался по плечи в воду, выпрыгивал, поднимался в воздух, оборачивался вокруг себя и приводнялся, не падая.
Неудивительно, что у Лема – Океан – самый что ни на есть живой. Прозрачнейшая золотисто-голубая вода, а рядом тёмно-синяя, бегут изумрудные гребни – видишь розовые камни на дне, «рыб подводный ход», тени их на песке, и вдруг через пару часов чёрные от водорослей волны шипят на берегу. Теплейшим молоком вода, – и рябь – ветер с берега – и поднялся наверх придонный холод. Поменялся ветер – и опять тепло. Живое разговорчивое море.

***
А ещё пришлось латать загородку оливы – как мы обнаружили в предпоследний вечер, какой-то ретивый кабанчик проделал в ней дыру, но не стал настаивать – рвать в клочья и вторгаться на чужую территорию – деревцу не повредил нисколько.
***

Приехала Франсуаза с внучкой – лет десяти смуглой полуиндийской девочкой Майей. И мы впервые толком поболтали. До сих пор нам даже встретиться не каждый год удавалось – мы добирались к вечеру, а Франсуаза с Люком и ордой внуков уезжали в середине дня к себе в Тулузу. А потом они возвращались уже после нашего отъезда.
Но тут Франсуаза решила захватить с собой Майю вместе с её двоюродным братом – на неделю перед началом школы.
Забавная девочка Майя, – увидев Таню, она разговорилась – рассказала, что и у неё есть пудель, только маленький, и кошка тоже. Отец говорит с ней на хинди, а жили они до Нима, куда в этом году переехали, в Перпиньяне, во французской Каталонии, и она ходила в каталонскую школу.
Франсуаза рассказала, как её родители попали в Лё Гау. У них была дача в Каннах – в пятидесятые это не было огромным богатством. А ещё катерок с каютой. И захотелось им убраться из Канн, которые на глазах стремительно становились переполненным, богатейским, застроенным высоченными домами по набережной, безвкусным и пускающим пыль в глаза местом. Они сели на свой кораблик и поплыли вдоль побережья, – и доплыли до заросшего лесом пустынного мыса, где дома спрятаны так, что с моря они еле видны, – и влюбились. А тут как раз участки продавались. Так что продали они домик в Каннах и построили дом в Лё Гау. Абы как тут строить нельзя – дома не совсем одинаковые, но есть некий общий проект – самое важное – они одноэтажные с плоскими крышами и встроены в лес.
Франсуазе было уже 20, когда появился этот дом, и поначалу он не очень её интересовал. Родители, естественно, жили в Лё Гау только на каникулах. Когда они вышли на пенсию, они переехали насовсем, но отец рано умер, всего пять лет прожил на пенсии...

Франсуаза тридцать лет проработала в Тулузе на Мотороле – секретарём дирекции. Когда она начинала, их на Мотороле было сто человек, а когда она вышла на пенсию, стало две тысячи. Её муж Люк держал магазинчик, а в отпуск они уезжали в его места – в Вандею. Первыми в Лё Гау влюбились их с Люком дети – приехали к бабушке-дедушке на каникулы, и вот...
Теперь для всего разросшегося семейства – это любимый дом. Нам 12 лет назад невероятно повезло – впрочем, и Франсуазе с Люком тоже – им ведь необходимо на месяц дом сдавать – иначе его не вытянуть – и крышу надо починять, и налоги платить... И кабы пришлось чужим людям дом сдавать понедельно – то одним, то другим, – было б это муторно – а так – мы прямо породнились через любовь к дому, саду... А началось всё с того, что я оторвала прямоугольничек с телефоном от объявления в местном магазинчике... Впрочем, началось за год до того, – когда мы совершенно случайно попали в Лё Гау, сняв другой тут дом, по объявлению в каком-то буклетике с разными телефонами, в том числе и домов на сдачу...
Через неделю Франсуаза отвезёт Майю домой и вернётся, – на сентябрь – печальный сентябрь, когда пустеют дома и темнеет всё раньше, и раньше... А потом до весны... Ну, может, на Рождество приедут.
Интересно, огорчаются ли звери, когда уезжают живущие на краю их леса люди? Может, и горюют – ведь приходят же звери в сады, дышат в кустах, смотрят на огни...
***
И вот вчера – 900 километров, хоть и по автостраде, – всё равно – бежит пейзаж – скалы, заросшие холмы, поля, коровы, многослойные тучи, дождь, предзакатные лучи упираются в землю – «иные кроны и облака». Приехали. Кончилось лето.

Threaded | Top-Level Comments Only

From:

irinatag.livejournal.com

Даже не верится, что скоро я всё это увижу, ну, если не совсем те места, что Вы описываете, то хотя бы приблизительно - в велопоходе от Ангулема до Бордо. Я уже и книги в дорогу выбрала ("Вина Бордо" А. Григорьевой и "Опыты" М.Монтеня). Безумно признательна Вам и за Океан (надеюсь в нём поплавать), и за Франсуазу с Майей. Заранее чувствую, что это всё - "моё" (чудесным образом перекликается с моим детством в Осташкове и с нашим старым домом, уже не существующим, вернее сказать, продолжающим существовать в моих снах).

From:

http://users.livejournal.com/_m_u_/

Уютно на душе.

From:

nahman.livejournal.com

Я последнее время всё думаю, как же не похожи наши и ваши (в широком "северном" смысле) ощущения от приближающегося конца лета.

А звери, наверное, удивляются, было да сплыло странное людское.

Длинные переезды, есть в них что-то гипнотизирующее, когда кажется вдруг, что теперь всегда так будет - музыка, шуршание колёс, и мчащаяся лента за окном.

А я на будущий июнь буду искать что-то маленькое недорогое на три недели где-то у Вашего моря, маму выгуливать. Ну как у моря, до получаса езды до какого-нибудь маленького уютного пляжа, где недалеко можно будет оставить машину.

From:

летопись

(no subject)

Page Summary

Style Credit

Expand Cut Tags