не только о первой собаке
Apr. 1st, 2005 04:50 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaВ восьмом классе у меня появилась любимая подруга. То есть, любимые подруги бывали, конечно, всегда – менялись – то одна любимая подруга, то другая.
Но тут появилась настоящая любимая подруга, отношения с которой развивались, как любовный роман. Ухаживанье-приглядывание – совместная жизнь (в школе вместе, после школы вместе) – когда на уроках учебные фильмы показывали, за руки в темноте держались.
Подозреваю, что у девочек очень часто бывают такие отношения с любимыми подругами – на пути к лесбийским. Может, сейчас реже, поскольку романы с мальчиками раньше заводятся, чем 30 лет назад. А у нас вообще была поганая французская школа, где на 19 девочек в классе приходилось три дохлых мальчика.
У моей любимой подруги Оли был папа. По имени Ильтезар Ильич Абрамович.
Папа Ильтезар, а тётя, папина сестра-близняшка, Тайшет.
Олина бабушка-геологиня родила близнецов почти что в поле – на станции Тайшет. Так что Тайшет – по месту рождения, а Ильтезар – всадник, скачущий впереди, не знаю уж, на каком языке.
Олина бабушка была по паспорту русская, а дедушка Абрамович – ясное дело, еврей.
Когда детям Тайшет и Ильтезару настала пора получать паспорта, они решили, что поступят по справедливости – разыграют, кому записываться евреем, а кому русским. Тайшет выпало – еврейкой. Ну, а Ильтезару, стало быть, русским.
Паспортистка, увидев фамилию Абрамович и вполне соответствующую фамилии морду, потребовала доказательств права на русскость. Ильтезар тут же сказал: "пишите еврей". Дело было в конце 40-х.
В общем, Ильтезар был человек смелый и решения принимал всегда самостоятельно.
Так что когда ему захотелось завести большую собаку и не большую, а огромную, он её завёл.
А захотелось ему этого, когда мы с Олей учились в 9-ом классе.
Кроме дочки Оли, у Ильтезара была тихая безответная жена по имени Эльвира и сын Игорь. А ещё у него была экзотическая профессия – геолог-математик (он даже матмех закончил в качестве второго образования), малогабаритная трёхкомнатная хрущоба в Гавани, старенький-престаренький дребезжащий москвич и неизжитый авантюризм.
Авантюризм замечательно проявился незадолго до появления в доме собаки. Ильтезар приобрёл моторную лодку для того, чтоб летом отправиться на ней в путешествие. Лодку он приобрёл у исключительно здорового бугая. Опробовали они её в заливе, причём мотор заводил только бугай – Ильтезар сидел пассажиром.
Когда летом мы погрузились в эту людку, чтоб отправиться на Ладожские шхеры, выяснилось, что мотор не работает. Пришлось просить капитана самоходной баржи, "запаркованной" на Неве, подкинуть нас куда-нибудь, откуда можно идти на вёслах. Самоходка добросила нас до верховий Свири.
И вот осенью моего десятого класса Ильтезар принёс домой ньюфёнка. Девочку Яну. Тогда ньюфов в Питере было мало, вообще собак было мало – народ только начинал выбираться из коммуналок.
Я влюбилась. Это был чёрная толстая наглая огромнолапая медвежонка – прыгучая, скакучая, постоянно ищущая, что бы такое сделать замечательно свинское.
Когда Яне было месяца три, она заболела чумкой. В те времена не было прививок, щенки умирали так часто. Люди заводили эрделей, про которых считалось, что они почему-то не заболевают.
Ильтезар, придя вечером с работы, увидел щениху, которая вместо того, чтоб безобразничать, тихо лежит в уголке. Он схватил её, сел в москвич и стал ездить по городу в поисках ветеринара. Я не знаю, как он нашёл в тот давний год ночью ветеринара, но – нашёл.
Яна выкарабкалась практически без последствий.
Воспитывали Яну очень мало, Ильтезар предпочитал делать так, как ей хочется. Приятней ему было. Яне необычайно нравилось гулять в 6 утра. Чтобы обеспечить себе это удовольствие, она подкрадывалсь к Ильтезару и лизала его в лысину. Он добросовестно просыпался и шёл гулять.
Однажды Яне не захотелось оставаться одной дома, она улеглась у двери и не выпустила тихую Эльвиру на работу – студентам Горного института лекцию читать.
В другой раз она сорвала соревнования по спортивному ориентированию, происходившие около Щучьего озера – начала радостно бегать за участниками, хватая их за штаны.
В июне мы отправились на дачу в Кавголово. Мы – это Оля, я, Яна и наша с Олей младшая приятельница Маришка. Нам с Олей надлежало готовиться к выпускным экзаменам, а Маришка закончила 9-ый класс, ей было лучше.
Родители давали нам деньги на неделю с тем, чтобы мы ходили в местную станционную столовую и там обедали.
На озере недалеко от дома была привязана наша заслуженная лодка по имени Бум-Бурум, на которой предыдущим летом мы прошли Свирь. Она изрядно подтекала.
Жизнь в Кавголове началась с небольшого конфликта с хозяйкой – Яна стала гонять кур. Она совершенно не понимала, почему это предосудительно. Хочет человек с курицей поиграть – что ж тут такого?
Конфликт разрешился довольно мирно – мы перестали выпускать Яну на участок.
В конце концов, мы проводили дома совсем немного времени – заниматься можно было и на озере, а кур там не было.
В середине дня мы отправлялись обедать, вернее, кормить Яну. Мы покупали в судок столовский обед и скармливали его Яне на лужайке. Ей очень нравилось.
Сами мы в столовой не обедали – в местном магазине продавались пристойные шоколадные конфеты – "белочка", "мишка на севере" – ими и питались.
Очень часто плавали в лодке по озеру ночью. Доплывали до ландышевой полянки.
В общем, несмотря на экзамены, хорошо жили.
Пока однажды утром мы не увидели, что Яна какая-то невесёлая, а на полу пятна крови. Испугались мы ужасно – схватили собаку и поехали в город на ближайшей электричке.
Дома оказалась Эльвира – она тоже решила, что у собаки опасная болезнь.
Когда пришёл Ильтезар, он загрустил – легко ли осознать, "земную жизнь пройдя до половины", что живёшь среди умственно отсталых.
В голове у него не укладывалось, как 4 тётки могли не понять, что у собаки течка.
Надо сказать, и вправду загадка.
Вернулись мы на дачу, и тут началось. Утром на нашем крыльце сидели все кобели посёлка Кавголово и его окрестностей. Они сопровождали нас на прогулках. Их носы ввинчивались в мои штаны, если я выходила без Яны.
Потом настала осень, и совсем другая жизнь.
С Олей мы постепенно расстались – пошли другие романы – с мальчиками.
Мои родители через много лет встретили Ильтезара с Яной в трамвае. Яна была уже старенькая, но в полной форме – они с Ильтезаром ехали на Финляндский вокзал, чтоб оттуда на электричке отправиться за город.
У![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
mrka о Яне нехорошие воспоминания – Яна любила, подпрыгнув, качаться у неё на косе. Ну, а у меня косы уже не было.
Я с тех самых пор знаю – собака – это ньюф.
Но тут появилась настоящая любимая подруга, отношения с которой развивались, как любовный роман. Ухаживанье-приглядывание – совместная жизнь (в школе вместе, после школы вместе) – когда на уроках учебные фильмы показывали, за руки в темноте держались.
Подозреваю, что у девочек очень часто бывают такие отношения с любимыми подругами – на пути к лесбийским. Может, сейчас реже, поскольку романы с мальчиками раньше заводятся, чем 30 лет назад. А у нас вообще была поганая французская школа, где на 19 девочек в классе приходилось три дохлых мальчика.
У моей любимой подруги Оли был папа. По имени Ильтезар Ильич Абрамович.
Папа Ильтезар, а тётя, папина сестра-близняшка, Тайшет.
Олина бабушка-геологиня родила близнецов почти что в поле – на станции Тайшет. Так что Тайшет – по месту рождения, а Ильтезар – всадник, скачущий впереди, не знаю уж, на каком языке.
Олина бабушка была по паспорту русская, а дедушка Абрамович – ясное дело, еврей.
Когда детям Тайшет и Ильтезару настала пора получать паспорта, они решили, что поступят по справедливости – разыграют, кому записываться евреем, а кому русским. Тайшет выпало – еврейкой. Ну, а Ильтезару, стало быть, русским.
Паспортистка, увидев фамилию Абрамович и вполне соответствующую фамилии морду, потребовала доказательств права на русскость. Ильтезар тут же сказал: "пишите еврей". Дело было в конце 40-х.
В общем, Ильтезар был человек смелый и решения принимал всегда самостоятельно.
Так что когда ему захотелось завести большую собаку и не большую, а огромную, он её завёл.
А захотелось ему этого, когда мы с Олей учились в 9-ом классе.
Кроме дочки Оли, у Ильтезара была тихая безответная жена по имени Эльвира и сын Игорь. А ещё у него была экзотическая профессия – геолог-математик (он даже матмех закончил в качестве второго образования), малогабаритная трёхкомнатная хрущоба в Гавани, старенький-престаренький дребезжащий москвич и неизжитый авантюризм.
Авантюризм замечательно проявился незадолго до появления в доме собаки. Ильтезар приобрёл моторную лодку для того, чтоб летом отправиться на ней в путешествие. Лодку он приобрёл у исключительно здорового бугая. Опробовали они её в заливе, причём мотор заводил только бугай – Ильтезар сидел пассажиром.
Когда летом мы погрузились в эту людку, чтоб отправиться на Ладожские шхеры, выяснилось, что мотор не работает. Пришлось просить капитана самоходной баржи, "запаркованной" на Неве, подкинуть нас куда-нибудь, откуда можно идти на вёслах. Самоходка добросила нас до верховий Свири.
И вот осенью моего десятого класса Ильтезар принёс домой ньюфёнка. Девочку Яну. Тогда ньюфов в Питере было мало, вообще собак было мало – народ только начинал выбираться из коммуналок.
Я влюбилась. Это был чёрная толстая наглая огромнолапая медвежонка – прыгучая, скакучая, постоянно ищущая, что бы такое сделать замечательно свинское.
Когда Яне было месяца три, она заболела чумкой. В те времена не было прививок, щенки умирали так часто. Люди заводили эрделей, про которых считалось, что они почему-то не заболевают.
Ильтезар, придя вечером с работы, увидел щениху, которая вместо того, чтоб безобразничать, тихо лежит в уголке. Он схватил её, сел в москвич и стал ездить по городу в поисках ветеринара. Я не знаю, как он нашёл в тот давний год ночью ветеринара, но – нашёл.
Яна выкарабкалась практически без последствий.
Воспитывали Яну очень мало, Ильтезар предпочитал делать так, как ей хочется. Приятней ему было. Яне необычайно нравилось гулять в 6 утра. Чтобы обеспечить себе это удовольствие, она подкрадывалсь к Ильтезару и лизала его в лысину. Он добросовестно просыпался и шёл гулять.
Однажды Яне не захотелось оставаться одной дома, она улеглась у двери и не выпустила тихую Эльвиру на работу – студентам Горного института лекцию читать.
В другой раз она сорвала соревнования по спортивному ориентированию, происходившие около Щучьего озера – начала радостно бегать за участниками, хватая их за штаны.
В июне мы отправились на дачу в Кавголово. Мы – это Оля, я, Яна и наша с Олей младшая приятельница Маришка. Нам с Олей надлежало готовиться к выпускным экзаменам, а Маришка закончила 9-ый класс, ей было лучше.
Родители давали нам деньги на неделю с тем, чтобы мы ходили в местную станционную столовую и там обедали.
На озере недалеко от дома была привязана наша заслуженная лодка по имени Бум-Бурум, на которой предыдущим летом мы прошли Свирь. Она изрядно подтекала.
Жизнь в Кавголове началась с небольшого конфликта с хозяйкой – Яна стала гонять кур. Она совершенно не понимала, почему это предосудительно. Хочет человек с курицей поиграть – что ж тут такого?
Конфликт разрешился довольно мирно – мы перестали выпускать Яну на участок.
В конце концов, мы проводили дома совсем немного времени – заниматься можно было и на озере, а кур там не было.
В середине дня мы отправлялись обедать, вернее, кормить Яну. Мы покупали в судок столовский обед и скармливали его Яне на лужайке. Ей очень нравилось.
Сами мы в столовой не обедали – в местном магазине продавались пристойные шоколадные конфеты – "белочка", "мишка на севере" – ими и питались.
Очень часто плавали в лодке по озеру ночью. Доплывали до ландышевой полянки.
В общем, несмотря на экзамены, хорошо жили.
Пока однажды утром мы не увидели, что Яна какая-то невесёлая, а на полу пятна крови. Испугались мы ужасно – схватили собаку и поехали в город на ближайшей электричке.
Дома оказалась Эльвира – она тоже решила, что у собаки опасная болезнь.
Когда пришёл Ильтезар, он загрустил – легко ли осознать, "земную жизнь пройдя до половины", что живёшь среди умственно отсталых.
В голове у него не укладывалось, как 4 тётки могли не понять, что у собаки течка.
Надо сказать, и вправду загадка.
Вернулись мы на дачу, и тут началось. Утром на нашем крыльце сидели все кобели посёлка Кавголово и его окрестностей. Они сопровождали нас на прогулках. Их носы ввинчивались в мои штаны, если я выходила без Яны.
Потом настала осень, и совсем другая жизнь.
С Олей мы постепенно расстались – пошли другие романы – с мальчиками.
Мои родители через много лет встретили Ильтезара с Яной в трамвае. Яна была уже старенькая, но в полной форме – они с Ильтезаром ехали на Финляндский вокзал, чтоб оттуда на электричке отправиться за город.
У
mrka о Яне нехорошие воспоминания – Яна любила, подпрыгнув, качаться у неё на косе. Ну, а у меня косы уже не было.Я с тех самых пор знаю – собака – это ньюф.
