С днём рожденья, taki_net

Разнообразные звери присоединяются!

С днём рожденья, taki_net

Разнообразные звери присоединяются!

Тоскливое

Посмотрели, благодаря object, этот шедевр – речь Леонида Ильича.

Карикатуры на это действо создать невозможно, оно само карикатура. Глядишь и тихо помираешь со смеху.

А потом спохватываешься, и печальные мысли в голову лезут.

Бывает страшное – Гитлер, Сталин, папа Док, Пол Пот, Хомейни... Список легко продолжить.

Страшное когда-то кончается. Сменяется чем-то иным, часто временем надежд, не всегда обманутых.

А тут не страшное, тут принимаемая всеми, как должное, тупость, этот ритуальный танец, лишённый не только содержания, но и мало-мальской формы.

Меня больше, чем речь Леонида Ильича, поразило вступительное слово Суслова – оказывается, язык во рту у него ворочается не сильно лучше, чем у Брежнева.

А Брежнев еле читает, когда попадается трудное слово – международный, например, видно, как останавливается, усилие видно. «Под руководством Ленина» - на слове «Ленина» глядит в бумажку.

Жискар д’Эстен – единственный человек, пожалевший полоумного старика – как его одевают, под белы руки выводят, везут куда-то... Меня поразили его воспоминания именно сочувствием.

Старик с великим трудом читает бессмысленные фразы, даже не заклинания, а зал в нужных местах (отрепетировали что ли? или и так знают?) аплодирует – долго-долго (наверно, назначено, сколько минут?), а в конце аплодирует стоя.

И вся страна смеётся над сиськами-масиськами, смеётся – и жрёт. Потешается, говоря про пятилетку в четыре гроба, и жрёт.

И пока не приходит Горбачёв, который сверху, барской рукой, выдаёт «свободы», ничего не происходит...

Не тут ли корни того, что сейчас?

Гитлеры, сталины – бывали, но где ещё был город Глупов?

Тоскливое

Посмотрели, благодаря object, этот шедевр – речь Леонида Ильича.

Карикатуры на это действо создать невозможно, оно само карикатура. Глядишь и тихо помираешь со смеху.

А потом спохватываешься, и печальные мысли в голову лезут.

Бывает страшное – Гитлер, Сталин, папа Док, Пол Пот, Хомейни... Список легко продолжить.

Страшное когда-то кончается. Сменяется чем-то иным, часто временем надежд, не всегда обманутых.

А тут не страшное, тут принимаемая всеми, как должное, тупость, этот ритуальный танец, лишённый не только содержания, но и мало-мальской формы.

Меня больше, чем речь Леонида Ильича, поразило вступительное слово Суслова – оказывается, язык во рту у него ворочается не сильно лучше, чем у Брежнева.

А Брежнев еле читает, когда попадается трудное слово – международный, например, видно, как останавливается, усилие видно. «Под руководством Ленина» - на слове «Ленина» глядит в бумажку.

Жискар д’Эстен – единственный человек, пожалевший полоумного старика – как его одевают, под белы руки выводят, везут куда-то... Меня поразили его воспоминания именно сочувствием.

Старик с великим трудом читает бессмысленные фразы, даже не заклинания, а зал в нужных местах (отрепетировали что ли? или и так знают?) аплодирует – долго-долго (наверно, назначено, сколько минут?), а в конце аплодирует стоя.

И вся страна смеётся над сиськами-масиськами, смеётся – и жрёт. Потешается, говоря про пятилетку в четыре гроба, и жрёт.

И пока не приходит Горбачёв, который сверху, барской рукой, выдаёт «свободы», ничего не происходит...

Не тут ли корни того, что сейчас?

Гитлеры, сталины – бывали, но где ещё был город Глупов?

Блокадный Геннадий Гор от Олега Юрьева

Мне ветер приснился сугубый
Германия, зоб и чума
К сороке примерзшие губы
В природе сошедшей с ума

-----------

Невеста моя поляна,
И рана как яма моя:
Положат меня туда рано
Невеста, поляна моя.
1942

-----------

Эдгара По нелепая улыбка,
Сервантеса неловкая походка,
Ненужная, но золотая рыбка
Тревожная, опасная находка.
Меня убьют, я знаю, в понедельник
И бросят тут же где и умывальник.
И будет мой убийца умываться,
И удивляться там где целоваться
И умываясь будет улыбаться.

1942

--------------
Ручей уставши от речей
Сказал воде что он ничей
Вода уставшая молчать
Вдруг снова начала кричать.

-------------

Сестра твоя залаяла напрасно
Бесстыдные деревья улыбнулись,
Гора сошла с ума опасно
И реки к рекам не вернулись.
Жених сидит и ест невесту,
Старик сосет козу безлюдный.
И теща высунула тела тесто,
И теща показала свои груди.
А теща предложила свои груди
И юбку подняла безумно,
А в окна к нам глядели люди.

1942

Блокадный Геннадий Гор от Олега Юрьева

Мне ветер приснился сугубый
Германия, зоб и чума
К сороке примерзшие губы
В природе сошедшей с ума

-----------

Невеста моя поляна,
И рана как яма моя:
Положат меня туда рано
Невеста, поляна моя.
1942

-----------

Эдгара По нелепая улыбка,
Сервантеса неловкая походка,
Ненужная, но золотая рыбка
Тревожная, опасная находка.
Меня убьют, я знаю, в понедельник
И бросят тут же где и умывальник.
И будет мой убийца умываться,
И удивляться там где целоваться
И умываясь будет улыбаться.

1942

--------------
Ручей уставши от речей
Сказал воде что он ничей
Вода уставшая молчать
Вдруг снова начала кричать.

-------------

Сестра твоя залаяла напрасно
Бесстыдные деревья улыбнулись,
Гора сошла с ума опасно
И реки к рекам не вернулись.
Жених сидит и ест невесту,
Старик сосет козу безлюдный.
И теща высунула тела тесто,
И теща показала свои груди.
А теща предложила свои груди
И юбку подняла безумно,
А в окна к нам глядели люди.

1942