![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
По поводу...
Jan. 2nd, 2008 02:43 pm![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
crivelli недавно процитировалаИз переписки Цветаевой с Рильке:
"Поэтическое творчество - это и есть перевод, с родного языка на другой язык, все равно французский или немецкий. Ни один язык не является родным языком. Сочинять - это переводить. Поэтому непонятно, когда говорят о французских или русских и т.д. поэтах. Поэт может писать по-французски, но не может быть французским поэтом. Это смешно.
Я не русский поэт и всегда удивляюсь, когда меня считают таковым и смотрят на меня как на русского поэта. Человек становится поэтом (если им вообще можно стать, если не быть поэтом с самого начала!), чтобы не быть французом, русским и т.д., чтобы быть всем. (Или: ты поэт, потому что ты не француз.) Национальность - это замкнутость и заключенность. Орфей разрушает национальность, или же растягивает ее до таких пределов, что все (бывшие и сущие) в нее вмещаются".
Мне намного ближе Бродский в Нобелевской речи
«Пишущий стихотворение, однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя он часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть не надолго. Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. Существуют, как мы знаем, три метода познания: аналитический, интуитивный и метод, которым пользовались библейские пророки - посредством откровения. Отличие поэзии от прочих форм литературы в том, что она пользуется сразу всеми тремя (тяготея преимущественно ко второму и третьему), ибо все три даны в языке; и порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, - и дальше, может быть, чем он сам бы желал. Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом.»
То есть для Цветаевой язык – средство, позволяющее перевести внеязыковую реальность, а для Бродского язык творит реальность.
Мне гораздо ближе Бродский.
Для меня без языка реальности нет, и куст, увиденный по-английски, радикально отличается от русского или французского куста. Поэтому поэтический перевод с моей точки зрения имеет смысл, если возникший новый стих врастает в поэзию того языка, на который переведён, и связь с оригиналом в некотором смысле обрывается. Стихи живут раздельной жизнью, в разных стилистиках.
Экранизации и исходные книги, стихи, тесно связанные с живописью, и картины, послужившие им толчками – вот ещё примеры отношений через барьеры.
Кстати, нам недавно показали перевод хармсовской «вороны» на язык глухонемых. Совершенно потрясающая экспрессивная театрализованная жизнь.
В цветаевском подходе, конечно, тоже есть смысл.
Если его развить, то придётся выделить в отдельный класс художественно мыслящих людей, и дальше в этом классе окажутся переводчики в стихи, переводчики в картины, в музыку... В зависимости от владения средствами.
В разные эпохи особенно востребованными оказываются разные формы выражения – вот сейчас, кажется, словесное нужно исключительно узкому кругу, люди отзывчивей на визульное и музыкальное...
