![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
У аленьких цветочков. Только танины вожжи несколько уменьшают общую китчевость
За таким ли сараем проживал мистер Квакли?
( Read more... )
За таким ли сараем проживал мистер Квакли?
( Read more... )
Jun. 4th, 2014
В Париже несколько дней была Машка-кролик – прилетела она прямо из Москвы, где проводила полевые работы по своей «научной» теме – разговаривала с информантами –режиссёрами, сценаристами и продюсерами, изучая проявления ностальгии по советской власти в российских сериалах.
Славные телевизионщики передвигались по Москве на мерседесах, лексусах и бээмвэ, проливая горькие слезы по тем счастливым временам, когда они могли бесстрашно ходить пешком по улицам и ездить на метро. А теперь – теперь-то детей и не отпустишь никуда – чай не доблестные они вани васильчиковы, которые без нянь гуляют по улицам.
С Машкой эти славные люди встречались в точках общественного питания, где угощали её малиновым лимонадом и на её счастье отвергали машкины попытки за себя заплатить, потому что «Машенька, в России иные гендерные отношения» – лимонадик-то кусался – в самом скромном прекрасном месте, куда её водили, он стоил 15 долларов, а в самом дорогом – напротив мавзолея – аж 40 долларов.
В процессе полевых исследований на улицах столицы Машка увидела один мерседес, у которого на жопе было написано «На Берлин» и другой, впрочем, возможно, не мерседес, а бээмве со стихотворным произведением: «Спасибо бабуле за меткие пули, спасибо деду за нашу победу». Дело происходило только что, существенно позже девятого мая...
А ещё Машка присутствовала на Красной нашей площади в славный праздник «день славянской письменности», посвящённый Кириллу и Мефодию. В доказательство своих рассказов об этом событии она показала нам с Бегемотом видик. Он длинный, так что мы не прослушали всех советских песен, сочинённых то ли Кириллом, то ли Мефодием и исполненных певцами, которым подпевали запрудившие площадь люди. Целиком мы выслушали только «широка страна моя родная» – жирный поющий дядечка иногда забывал слова и подглядывал в текст, а люди смахивали слёзы – и скупые мужские, и обильные женские – слушая про то, что в 37-ом году Лебедев-Кумач, у которого на воротах дома народ значительно позже написал «нам песня строить и жить помогает», не знал «другой такой страны, где так вольно дышит человек». В толпе были и пели попы в полном поповском облачении, а в первых рядах участников религиозных песнопений поставили детей в красном, белом и синем – по рядам, чтоб они представили российский флаг.
Потом Машка показала нам несколько кусков из сериала про Людмилу Зыкину (мне и в голову не могло придти, что эту припартийную исполнительницу народных и советских песен вообще помнят, впрочем, не исключено, что и не помнили бы без сериала). В последней серии парализованную Зыкину вывозят в инвалидном кресле на сцену – на шее у нее крест, а на груди красная звезда, – и она, сидя в кресле, исполняет песню про защитников Сталинграда, а когда дело до последнего куплета доходит, то случается божье чудо – Зыкина встаёт, в русских национальных костюмах два мальчика выбегают из-за кулис и поддерживают её под белы руки, а зал, стоя, бешено хлопает. Все плачут.
В какой-то из предыдущих серий Зыкину везут в Афганистан, чтоб она выступила там с концертами. Но самолёт обстреляли, и ему пришлось сесть не на подготовленном аэродроме, а в какой-то воинской части, так что Зыкина сумела спеть уходящим на боевое задание мальчикам, которые с обожанием и слезой ее слушали, – не рок какой-нибудь, а настоящие песни про любовь к родине, матери и невесте. Перед тем она перевязала каким-то ещё мальчикам боевые раны,потому что в войну Зыкина была медсестрой. Вот так!
За создание этих шедевров режиссёры, да сценаристы получают денежки, чтоб мерседесы покупать и лимонад пить напротив мавзолея, и очень похоже, что не Путин-Мутин им приказывает, а выполняют они социальный заказ, который носом унюхали. Правда, где курица и где яйцо, в таких случаях понять нельзя – своей нетлёнкой доблестные работники кино и телевидения воспитывают, надо полагать, соответствующего зрителя и рождают спрос.
Идеология же под всем этим несложная – великая империя, чтоб все боялись, + православие вместо компартии.
Революцию ненавидят, а Советский Союз любят, эдакий православный Советский Союз.
Ленин у них русофоб, а Сталин – сложная такая фигура, – конечно, убил много «хороших» крестьян (остальных-то всяко не жалко), но фер-то кё, как говорила Тэффи – в интервью сценариста Володарского, которое мне Машка подсунула, вскользь говорится, что, вероятно, бог Сталина послал России, чтоб страну спасти. Любит означенный Володарский белых и Корнилова, и Сталина немножко (прямо по Шульгину), ненавидит Ленина и Хрущёва, а еще диссидентов.
Интервью я в сети нашла – можно насладиться тут.
В серости своей я не знала, что этот самый Володарский сценарии писал к «Лапшину» и к «Проверкам на дорогах»...
Впрочем что ж – какой-то симферопольский поэт, мне неизвестный, но явно моего или чуть младше поколения (вроде бы, из когдатошней второй культуры) рассуждает про русский мир и проникновенно рассказывает про цветы у памятника Богдану Хмельницкому, и про то, как тётенька с девочкой мимо памятника проходили, и тётенька что-то тихо сказала, а девочка в экстазе стала скандировать «Россия, Россия». Поэт был страшно тронут. Когда же у него спросили, не беспокоит ли его, что он теперь в стране, где выборов, в общем-то, нету, отвечает, что политика – не его стихия, и он с удовольствием не будет выбирать.
Как там в песне Бичевской «русские идут» – там, помню, не будет тюрем и лагерей, потому что «все враги России будут казнены». Когда-то после прослушивания этого шедевра на мой задумчивый риторический вопрос о том, куда именно идут эти русские, Димка П. меланхолично сказал, что «на хуй они идут».
Посмотрев вышеупомянутые шедевры, почитав интервью, хочется добавить, что хорошо б всё-таки эти конкретные русские шли на чей-нибудь чужой и дальний хуй. На луну?
И ещё я вспомнила свое отвращение к фильму «Остров». Сейчас мне кажется, что я интуитивно тогда почувствовала начало, непрямую, но связь между «Островом» и нынешней вакханалией.
Вчера я утром в автобусе читала это интервью Володарского, – защитная моя реакция – ржать в голос – хотя, кажется, уж совсем нечего тут ржать...
А потом шла по улице и думала о тех, кто не дожил – советскую власть пережил, а до этого не дожил...
Васька, Горбаневская, Максимов, Синявский, Алик Гинзбург – как они ругались, мирились, – а перед лицом вот этого, перед вылезшей харей... Впрочем, чего тут говорить. Конечно, не они свалили советскую власть, но и они клали свои кирпичики, помогали сохранить достоинство в тогдашней стране... И Лунгина не дожила до того, как её сын стал во всём этом шабаше важной фигурой.
Очень больно и обидно за людей, которые там живут и не поют про широкую страну, за «других» русских, не из Бичевской, за пейзажи тоже обидно, за литературу, за музыку, за науку... За страну... Да что тут говорить...
Славные телевизионщики передвигались по Москве на мерседесах, лексусах и бээмвэ, проливая горькие слезы по тем счастливым временам, когда они могли бесстрашно ходить пешком по улицам и ездить на метро. А теперь – теперь-то детей и не отпустишь никуда – чай не доблестные они вани васильчиковы, которые без нянь гуляют по улицам.
С Машкой эти славные люди встречались в точках общественного питания, где угощали её малиновым лимонадом и на её счастье отвергали машкины попытки за себя заплатить, потому что «Машенька, в России иные гендерные отношения» – лимонадик-то кусался – в самом скромном прекрасном месте, куда её водили, он стоил 15 долларов, а в самом дорогом – напротив мавзолея – аж 40 долларов.
В процессе полевых исследований на улицах столицы Машка увидела один мерседес, у которого на жопе было написано «На Берлин» и другой, впрочем, возможно, не мерседес, а бээмве со стихотворным произведением: «Спасибо бабуле за меткие пули, спасибо деду за нашу победу». Дело происходило только что, существенно позже девятого мая...
А ещё Машка присутствовала на Красной нашей площади в славный праздник «день славянской письменности», посвящённый Кириллу и Мефодию. В доказательство своих рассказов об этом событии она показала нам с Бегемотом видик. Он длинный, так что мы не прослушали всех советских песен, сочинённых то ли Кириллом, то ли Мефодием и исполненных певцами, которым подпевали запрудившие площадь люди. Целиком мы выслушали только «широка страна моя родная» – жирный поющий дядечка иногда забывал слова и подглядывал в текст, а люди смахивали слёзы – и скупые мужские, и обильные женские – слушая про то, что в 37-ом году Лебедев-Кумач, у которого на воротах дома народ значительно позже написал «нам песня строить и жить помогает», не знал «другой такой страны, где так вольно дышит человек». В толпе были и пели попы в полном поповском облачении, а в первых рядах участников религиозных песнопений поставили детей в красном, белом и синем – по рядам, чтоб они представили российский флаг.
Потом Машка показала нам несколько кусков из сериала про Людмилу Зыкину (мне и в голову не могло придти, что эту припартийную исполнительницу народных и советских песен вообще помнят, впрочем, не исключено, что и не помнили бы без сериала). В последней серии парализованную Зыкину вывозят в инвалидном кресле на сцену – на шее у нее крест, а на груди красная звезда, – и она, сидя в кресле, исполняет песню про защитников Сталинграда, а когда дело до последнего куплета доходит, то случается божье чудо – Зыкина встаёт, в русских национальных костюмах два мальчика выбегают из-за кулис и поддерживают её под белы руки, а зал, стоя, бешено хлопает. Все плачут.
В какой-то из предыдущих серий Зыкину везут в Афганистан, чтоб она выступила там с концертами. Но самолёт обстреляли, и ему пришлось сесть не на подготовленном аэродроме, а в какой-то воинской части, так что Зыкина сумела спеть уходящим на боевое задание мальчикам, которые с обожанием и слезой ее слушали, – не рок какой-нибудь, а настоящие песни про любовь к родине, матери и невесте. Перед тем она перевязала каким-то ещё мальчикам боевые раны,потому что в войну Зыкина была медсестрой. Вот так!
За создание этих шедевров режиссёры, да сценаристы получают денежки, чтоб мерседесы покупать и лимонад пить напротив мавзолея, и очень похоже, что не Путин-Мутин им приказывает, а выполняют они социальный заказ, который носом унюхали. Правда, где курица и где яйцо, в таких случаях понять нельзя – своей нетлёнкой доблестные работники кино и телевидения воспитывают, надо полагать, соответствующего зрителя и рождают спрос.
Идеология же под всем этим несложная – великая империя, чтоб все боялись, + православие вместо компартии.
Революцию ненавидят, а Советский Союз любят, эдакий православный Советский Союз.
Ленин у них русофоб, а Сталин – сложная такая фигура, – конечно, убил много «хороших» крестьян (остальных-то всяко не жалко), но фер-то кё, как говорила Тэффи – в интервью сценариста Володарского, которое мне Машка подсунула, вскользь говорится, что, вероятно, бог Сталина послал России, чтоб страну спасти. Любит означенный Володарский белых и Корнилова, и Сталина немножко (прямо по Шульгину), ненавидит Ленина и Хрущёва, а еще диссидентов.
Интервью я в сети нашла – можно насладиться тут.
В серости своей я не знала, что этот самый Володарский сценарии писал к «Лапшину» и к «Проверкам на дорогах»...
Впрочем что ж – какой-то симферопольский поэт, мне неизвестный, но явно моего или чуть младше поколения (вроде бы, из когдатошней второй культуры) рассуждает про русский мир и проникновенно рассказывает про цветы у памятника Богдану Хмельницкому, и про то, как тётенька с девочкой мимо памятника проходили, и тётенька что-то тихо сказала, а девочка в экстазе стала скандировать «Россия, Россия». Поэт был страшно тронут. Когда же у него спросили, не беспокоит ли его, что он теперь в стране, где выборов, в общем-то, нету, отвечает, что политика – не его стихия, и он с удовольствием не будет выбирать.
Как там в песне Бичевской «русские идут» – там, помню, не будет тюрем и лагерей, потому что «все враги России будут казнены». Когда-то после прослушивания этого шедевра на мой задумчивый риторический вопрос о том, куда именно идут эти русские, Димка П. меланхолично сказал, что «на хуй они идут».
Посмотрев вышеупомянутые шедевры, почитав интервью, хочется добавить, что хорошо б всё-таки эти конкретные русские шли на чей-нибудь чужой и дальний хуй. На луну?
И ещё я вспомнила свое отвращение к фильму «Остров». Сейчас мне кажется, что я интуитивно тогда почувствовала начало, непрямую, но связь между «Островом» и нынешней вакханалией.
Вчера я утром в автобусе читала это интервью Володарского, – защитная моя реакция – ржать в голос – хотя, кажется, уж совсем нечего тут ржать...
А потом шла по улице и думала о тех, кто не дожил – советскую власть пережил, а до этого не дожил...
Васька, Горбаневская, Максимов, Синявский, Алик Гинзбург – как они ругались, мирились, – а перед лицом вот этого, перед вылезшей харей... Впрочем, чего тут говорить. Конечно, не они свалили советскую власть, но и они клали свои кирпичики, помогали сохранить достоинство в тогдашней стране... И Лунгина не дожила до того, как её сын стал во всём этом шабаше важной фигурой.
Очень больно и обидно за людей, которые там живут и не поют про широкую страну, за «других» русских, не из Бичевской, за пейзажи тоже обидно, за литературу, за музыку, за науку... За страну... Да что тут говорить...