![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Майское мычанье 5
Jun. 4th, 2015 05:18 pm12 мая – жаркий байдарочный день, – 25 километров по речке Везере – как и Дордонь, текущей из Центрального массива. Она поуже-послабей Дордони, но уж когда она в Дордонь втекает в городке Лалисе, Дордонь делается мощной сильной рекой.
Как часто бывает с лесными реками, вода в ней не сонная зловонная мутно–зелёная, как в Лимпопо, а коричневатая от глинистых берегов, от устилающих дно невидимых опавших листьев.
По берегам то смыкаются леса, то лошадиные хвосты мелькнут в траве, то коровы благожелательно жуют на лугу. Деревень совсем мало.
Утки с селезнями проплывают, встреча с цаплей, сколько б их не случилось, всегда в радость. Хищники кружат в поднебесье.
Я по Везере очень люблю плавать. С лодочной станции в столице троглодитов городке Les Eyzies, вокруг которого троглодитские пещеры в изобилии, на раздолбанном автобусике людей и байдарки отвозят выше по течению, спускают на воду, и плывём обратно в Les Eyzies. Как–то раз мы там были с папой, и ещё были какие–то ребята на воде, а среди них рыжая красотка. Папина с Бегемотом байдарка подозрительно сталкивалась с её байдаркой, а мы с Васькой веселились – сзади направляющим сидел папа, и очевидно, что ему не давала покоя прекрасная рыжая девица.
А мы с Васькой заплыли в приречные кусты, и Васька шапочку едва не оставил там в ветках.
«Веселится Дордонь в крутых берегах —
Встречной веткой шапчонку ссади…»
Это на Везере было, не на Дордони...
Катю мы никогда с собой не брали – считая, что тяжеловата она, много места занимает, да и выпрыгнет при малейшем желании выкупаться.
Таня полегче, и сама без людей не ходит купаться, я хотела её взять, но Бегемот воспротивился – не поверил, что она не опрокинет байдарку.
И всегда в мае плывёт по реке тополиный пух, в море плывёт, совсем невесомый, ложится на кусты и укутывает поля...
Соединяет времена – закидывая мостик к ленинградским тополям, – тополиные ветки пускали в марте в банке на окне белые корни, выстреливали золотистыми клейкими листьями, утешали, что весна когда–нибудь всё-таки настанет... А пух мы поджигали белыми ночами на газонах, и он горел настоящим синим пламенем, только нестрашным.
В этот раз мы впервые высадились в деревне Saint Léon, бросили в кустах байдарку и прошлись чуть–чуть. Так обидно, что раньше мы этого ни разу не делали – на реке там стоит романская церковь, из самых благородных – конечно, как и все романские церкви, её строили–перестраивали, но иногда разные века громоздятся полной эклектикой, а бывает, как вот в этой церкви в Сен Леоне, что они гармонично складываются – и стоит она, будто в один день вылепленная... Из приречных скал выросшая – на берегу свидетелем хоть веков, хоть весенних половодий...
( Read more... )
Как часто бывает с лесными реками, вода в ней не сонная зловонная мутно–зелёная, как в Лимпопо, а коричневатая от глинистых берегов, от устилающих дно невидимых опавших листьев.
По берегам то смыкаются леса, то лошадиные хвосты мелькнут в траве, то коровы благожелательно жуют на лугу. Деревень совсем мало.
Утки с селезнями проплывают, встреча с цаплей, сколько б их не случилось, всегда в радость. Хищники кружат в поднебесье.
Я по Везере очень люблю плавать. С лодочной станции в столице троглодитов городке Les Eyzies, вокруг которого троглодитские пещеры в изобилии, на раздолбанном автобусике людей и байдарки отвозят выше по течению, спускают на воду, и плывём обратно в Les Eyzies. Как–то раз мы там были с папой, и ещё были какие–то ребята на воде, а среди них рыжая красотка. Папина с Бегемотом байдарка подозрительно сталкивалась с её байдаркой, а мы с Васькой веселились – сзади направляющим сидел папа, и очевидно, что ему не давала покоя прекрасная рыжая девица.
А мы с Васькой заплыли в приречные кусты, и Васька шапочку едва не оставил там в ветках.
«Веселится Дордонь в крутых берегах —
Встречной веткой шапчонку ссади…»
Это на Везере было, не на Дордони...
Катю мы никогда с собой не брали – считая, что тяжеловата она, много места занимает, да и выпрыгнет при малейшем желании выкупаться.
Таня полегче, и сама без людей не ходит купаться, я хотела её взять, но Бегемот воспротивился – не поверил, что она не опрокинет байдарку.
И всегда в мае плывёт по реке тополиный пух, в море плывёт, совсем невесомый, ложится на кусты и укутывает поля...
Соединяет времена – закидывая мостик к ленинградским тополям, – тополиные ветки пускали в марте в банке на окне белые корни, выстреливали золотистыми клейкими листьями, утешали, что весна когда–нибудь всё-таки настанет... А пух мы поджигали белыми ночами на газонах, и он горел настоящим синим пламенем, только нестрашным.
В этот раз мы впервые высадились в деревне Saint Léon, бросили в кустах байдарку и прошлись чуть–чуть. Так обидно, что раньше мы этого ни разу не делали – на реке там стоит романская церковь, из самых благородных – конечно, как и все романские церкви, её строили–перестраивали, но иногда разные века громоздятся полной эклектикой, а бывает, как вот в этой церкви в Сен Леоне, что они гармонично складываются – и стоит она, будто в один день вылепленная... Из приречных скал выросшая – на берегу свидетелем хоть веков, хоть весенних половодий...
( Read more... )
