И даже пень в весенний день

Школьные каникулы в парижском районе... Пару дней назад получила смс-ку от Софи с фотографией светящегося и пустого пляжа в Лаванду - в двух шагах от нашего средиземноморского рая.

А вчера пока мы с Бегемотом и с Таней по лесу гуляли, пришла смс-ка от Ксавье с фотографией с холма заросшей лесом бухты на Корсике и с сообщением, что он полчаса назад купался.

Маринка прислала Бегемоту фотку с каланок, где она вчера купалась. И сообщила температуру - в Марселе в воздухе 21, в воде 17. Ну, а у нас моря нету, но в воздухе 19, и летнее небо.



( Read more... )

(no subject)

Вчера, когда я прочитала у Гали-Даны, что умер Волохонский, я вычла 1936 из 2017-ти, и получив 81, очень удивилась. Ну, понятно, что все уж немолоды, ну 60, – забыв, что 60 – это мы, семидесятники, – а как об этом помнить?

Казалось бы, можно уже привыкнуть, что уходит это развесёлое хулиганское поколение – чуть моложе родителей, старше нас на 20 лет, поколение, в нашей юности олицетворявшее вольность, – тех, кто свистел в два пальца, выбирал свободу не в смысле аккуратных уложений – а вот ту свободу без определения – с чайником вина, заваренным слугой, – с тем, что «хочу лежать с любимой рядом… а на работу не хочу», и «не надо нам колёс чтоб ездить друг на друге»…

Мы сейчас на чужом мне куске синусоиды – красными флажками огорожены опасности кого-нибудь обидеть, или куда-нибудь упасть – не забалуешь.

…
— Яму копал?
— Копал.
— В яму упал?
— Упал.
— В яме сидишь?
— Сижу.
— Лестницу ждешь?
— Жду.
…

Я один раз в жизни видела Волохонского. Какой-то в девяностые, когда все были живы, молоды, готовы к драке, был вечер, не помню уж где.

Марья Синявская выступала и изводила Алика Гинзбурга – он был с врагами, с приличными, с правыми, с «Русской мыслью», – и Марья радостно повторяла своё любимое «врагов надо душить в объятьях» и звала Гинзбурга на сцену, к ней на колени, и вспоминала московское прошлое.

А потом вышел Волохонский и долго, минут двадцать, читал коллаж – из разных священных книг – из Библии и из Корана, и из Махабхараты, и ещё откуда-то. Отрывки об уничтожении врагов.

Пусть уж там в углу покурит хоть нервно, хоть задумчиво Алексей Максимыч с вегетарианским «если враг не сдаётся, его уничтожают».

Э, нет, если сдаётся, его всё равно уничтожают, и перед тем ещё мучают, – так велят нам в один голос древние священные книги.

В печатном виде – на бумаге, или в сети – мне этот коллаж ни разу не встретился.

В текстах песен Хвоста, мне кажется, так мы по-честному и не знаем, что Хвост, а что Волохонский. Да и не надо знать.

Однажды мне попалась в каком-то журнале глава про Циклопа из Одиссеи в переводе Волохонского. Чудеснейший, по-моему, перевод. А бедолагу-Циклопа уж так жалко… Припёрлись эти мудаки к нему без приглашения, пожрали его еду… И вот так с хозяином обошлись. Васька, правда, со мной был не согласен, считал, что сам Циклоп нарвался, и что гостей не едят…

…
Ну-ка грянь жезлом железным
Да по глиняным по лбам
По красивым по облезлым
По поваленным гробам

На суд на суд
Покойники идут
На суд на суд
Полковники идут
За ними под-
полковники идут
Хреновину несут

В Вавилоне треснет башня
Небеса стоят вверх дном
Все дрожат а нам не страшно
Пусть смолой горит Содом

А нас а нас
Давно на небе ждут
Пускай еще
Немного подождут
Пускай сперва
Гоморру подожгут
А нам протянут жгут


Мы невинные младенцы
Двенадцать тысяч дюжин душ
Чистой истины владельцы
Мы всю жизнь мололи чушь

А нас а нас
Не тронут в этот час
А нас а нас
Сперва посадят в таз
Потом слегка
Водою обольют
Вот весь наш Страшный Суд.