(no subject)

Если итоги года подводить, так в августе, когда захлопывается лето.

Сосёт под ложечкой, когда только начинает под горку катиться отмеренное время. И однако же всегда вдруг – всё. Кончилось лето-кончился год.

Попрощаться с рощей, с морем, с холмами. Огромное лето – 42 плавучих дня – 3 проплыва к камню-острову, – у него даже название на карте есть. Только вот никак нам не подсчитать, сколько ж километров мы туда-обратно проплываем. Вроде, порядка семи. Около четырёх часов без выхода на берег, но иногда всё ж где-то по дороге головы высовываем, друг друга поджидаем, слегка болтаем о том-о сём. Один раз, правда, не доплыли метров 20, наверно. Не переплыли от скальной стенки к нашему камню, потому что попали в мощное течение, которое несло вперёд в дальние страны. Пришлось развернуться и изо всех ластовых сил плыть назад, откуда явились, – метров сто весьма силовых. Когда выплыли из течения, –такое сраза отдохновение. Так получилось, что все три проплыва к камню – женской командой. Первый раз вдвоём, второй втроём, а в третий вчетвером.

Есть любимые проплывы и покороче, и не с нашего пляжа, а с подъездом на машине. Один – к каменной арке, отпрыгнувшей в воду от высокого скального берега. Другой – в бухту, где стоит мой домик, – тот, что я себе лет 18 назад выбрала, – увидела и сказала – беру, можно и не заворачивать. К домику с берега ведёт земляная дорога, железные шторы на глядящих в море стеклянных дверях – на зиму, когда волны бьют ему прямо в лоб. Качели на деревянной террасе, доходящей до воды. Старый ржавый катер покачивается у буйка. А ещё плавали к крошечным островкам, которые когда смотришь на них с холма, кажутся нарисованными на карте. Плавали вдоль скальных стен, вдоль пляжей, с пляжа на пляж. Впору жабры отращивать и плавники.

Плавали в тёплой воде и в холодной, послемистральной, когда леденеют кончики пальцев. А выходишь – и одно желание – под горячий душ и скорей.

Было нас немало – от семи до десяти, считая собак.

Самые младшие – трёхлетний Том и собака Вася. Возраст старших всуе поминать не будем – караван идёт. Вот Молодому Мармоту уже пять – очень даже немало, если сравнивать с тремя. И не Мармот она больше, а СофИ – не путать с СОфи, на которую СофИ смотрела обожающими глазами, когда четырнадцатилетняя тёзка с ней играла и учила её рисовать.

Плавали все, включая собак – Вася в красном спасжилете, чтоб мне было спокойно. Том в крылышках, остальные – кто в ластомасках, кто просто так.

СофИ продолжила знакомство с буйками, прямоугольником отделяющими наш пляж от лодочного фарватера и от открытого моря. В прошлом году она подружилась только с Z2.1 и с Z2.2, а нынче аж со всеми до Z2.6 познакомилась. В будущем году точно подружится и с оставшимися неохваченными этим летом Z2.7-Z2.11 !

Обе тёзки любят нырять, а старшая особенно радуется, когда дотягивается до какой-нибудь морской звезды и перемещает её по-соседству. Младшая ещё не плавала туда, где живут в изобилии звёзды, так что довольствуется тем, что приносит со дна песок.

Двенадцатилетний Арька ради того, чтоб глядеть на рыб, стал готов далеко заплывать и даже плавать в холодной воде. Он сочувствует всему живому, и акулам тоже – ведь мы их обижаем куда больше, чем они нас. Даже в медузах, которых он страшно боится, он находит прекрасное (они же красавицы) – и повторяет, что они не виноваты в том, что так больно нас кусают. Увы, его самый любимый зверь – капибара – не живёт в море.

Мы с СофИ постоянно передавали приветы от одних буйков другим, – они ведь бедолаги – на цепи сидят, в гости друг к другу не ходят. Буйки есть жёлтые, есть белые. Жёлтые едят медуз, чтоб тех меньше стало в нашем море. Буйкам медузы – лучший витамин, и мы уговаривали белые буйки начать тоже есть медуз и пожелтеть!

С Васей мы плавали по утрам до кофе – сначала пробежка по роще с мячиком, – несись-хватай – потом по тропе вдоль моря, где мячик, отпрыгивая от камней, плюхался в воду, – и до дальнего лодочного спуска, а там вплавь – до мыса, до вида на городок Лаванду, где умер Саша Чёрный – и обратно тем же путём.

С СофИ, Томом и Танькой (tangirbassa) мы однажды построили на пляже плотину – верхнее озерцо, обнесённое стенами, в стене арка, – проход в нижнее озерцо, тоже обнесённое стенами, а оттуда выход в канал, идущий в море.

Арку мы затыкали плоским камнем. И когда вёдрами, стремительно, чтоб в песок не впиталось, мы заполняли верхнее озерцо водой и вытаскивали камень, вода падала в нижнее, а оттуда неслась в море – мы пускали лёгкие кораблики, и некоторым из них удавалось до моря доплыть.

Накануне строительства я рассказала Молодому Мармоту-СофИ про плотины и их роль в нашей жизни, и когда плотина заработала, СофИ спросила, – а как же электричество, получим ли мы его.
По ночам звёзды падали, но слишком быстро, чтоб загадывать желания.

И вот – всё. Накануне вечером через рощу, где солнце пятнает стволы. Утром короткая совсем проплывка с Васей – без ласт, без жилета. Последний взгляд на море из машины – и до через год.

И бормочется Васькино, как не бормотаться ему. И пустая Гришина переноска рядом с Васей на заднем сиденье.

***
...И вот затворяются деревянные решётки.
И двери отделяют лето от нас.
Ну, зачем его – заживо! Оно ведь чётко
Ещё существует!
И птицами кротко
Напоминает…

Но багажник набит. И последний час
Валандается между асфальтом и садом,
Машину подталкивает к автострадам...

А сад, сливаясь с другими садами,
Уже от соседних неотличим.
И лето, протёкшее между руками,
Под пальцами плывёт, как шашлычный дым...

Всё больше машин – и за, и перед –
Обгоняя друг друга: «на север, скорей...»,
И всё нереальнее те запертые двери,
И всё матерьяльнее пять этажей...
И всё слышнее назойливый, несносный,
В дорожном гуле голос
архангеловой трубы –
А в нём растворяются и мимозы, и сосны,
И морская пена, и пробковые дубы...

20 августа 2009

Предотъездный вечер

( Read more... )