Из колодца

 Для Молодого Мармота сказка про репку служит эталоном двух важных действий: держаться и тянуть.

Держаться хоть за маму, хоть за блестящий железный столбик в трамвае – крепко держаться – как дедка за репку.

А натягивать хоть носок, хоть ботинок – изо всех сил тянуть – как дедка репку.

Вон оно как оказывается – а мне-то эта сказка о взаимопомощи казалась какой-то мало содержательной!

Дорога из яслей до трамвайной остановки даёт некоторые интересные возможности. Во-первых, там вдоль маленьких домиков почему-то растянулся бетонный параллелепипед, из которого растут изгороди примыкающих к домам садиков. Такая любопытная конструкция позволяет идти одной ногой по тротуару, а другой по бетонному возвышению. Не то чтоб это было удобно, но, если ногу как следует задирать, выходит совсем неплохо. Кроме того, можно прочесть загадочные буквы, сияющие на верхушке подъёмного крана – MLA, и что бы это значило? Возле кафе на улице вечно толпятся какие-то люди, кажется, играют в спортлото. Кто-нибудь непременно поздоровается. А на остановке, если повезёт, и удастся нажать на правильную кнопку на автомате по продаже билетов, на ту, которая переводит его в аудио режим, так совсем хорошо – можно удовлетворённо и правдиво сказать «тётя со мной поговорила».

Благодаря Молодому Мармоту, я ознакомилась с неизвестным мне до сих пор произведением Хармса – про Володю, который на салазочках летел с горы. Володя плохо управлял своим транспортным средством, поэтому по дороге на всех налетал, и тот, на кого он налетел, тоже оказывался на салазках, так что в конце концов там образовалась куча мала из Володи, охотника, собачки, лисички, зайца… Ну, все они дружно с горы летели, и всё бы ничего, да только в конце концов налетели на медведя.

«Вот и заяц, и лисичка, и собачка, и охотник, и Володя на салазочках сидят, быстро под гору летят. Быстро под гору летели - на медведя налетели! И Володя с той поры не катается с горы.»

Под стихом картинка: медведь улыбается, облизывается, брюхо поглаживает.

«Хм – говорю я Мармоту – похоже, что медведь всех съел».

«Нет – отвечает Мармот – меня он не съел, потому что меня там не было».

Бывают случаи, когда картинка не оправдывают ожиданий. Вот, к примеру

«А вы знаете, что У?
А вы знаете, что ПА?
А вы знаете, что ПЫ?
Что у папы моего
Было сорок сыновей?
Было сорок здоровенных —
И не двадцать,
И не тридцать, -
Ровно сорок сыновей!»

Сорок здоровенных сыновей нарисованы, а где, спрашивается «и не двадцать», где «и не тридцать»? Почему их не изобразили?

***
Если б мы всю жизнь за год узнавали столько нового, сколько узнавали за год в той дальней дали, от которой если что помним, так разноцветные обрывки, то какими бы умными мы помирали.

Машка как-то задумчиво сказала: «человек живёт и портится».

В Эсэсэсэре в газетах рубрика существовала «если б директором был я».

А если б я был господом богом – вот уж точно после сорока годы переставали бы прибавляться. Помирать-то всё равно б пришлось, чтоб место уступить, выйти из трамвая, другим тоже ехать нужно.

Но пусть бы воздушным шариком, одуванчиком взлетали, дождиком проливались, и лопухи бы вырастали, или хоть те же одуванчики.

1. Читая с Молодым Мармотом Чуковского, я обнаружила, что некоторые многополезные слова я когда-то узнала именно благодаря Корней Иванычу: кочерга, лохань, корыто…

Молодой Мармот внимательно смотрит на картинки, которые, конечно же, способствуют увеличению словарного запаса, и возмущается тем, что иногда что-то оказывается упущено и не изображено. Вот скажем, недовольный Мойдодыр прекрасно нарисован, очень убедительный и сердитый. А где же радостный щасливый Мойдодыр? «Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я!» – нету такой картинки! И Мармот настойчиво интересуется – где же, где же Мойдодыр!

Бывают ещё более прискорбные ситуации, когда картинка есть, но неправильная. Например, на картинке кошка Мяули ест яйцо, а в книжке русским языком написано, что она яйцо уже СЪЕЛА. Молодой Мармот справедливо недоволен. Изображать надо то, что происходит, а не какую-то хрень. А то поглядишь на эдакие неверные картинки, – только и остаётся, что с лёгкой нагловатостью во взгляде сказать «афигень».

2. Мой любимый актёр, а по совместительству любимый хиропрактик Брюно, стал заведующим труппой. Называться труппа станет coté jardin. Брюно объяснил мне, что в театре не говорят про сцену «слева-справа», а исключительно «coté jardin-coté cour». А вот как это по-русски будет?

3. В честь Рождества в нашей замечательной булочной, где исключительно вкусный хлеб пекут, появились марципанистого вида конфетки в прозрачном мешке под названием «petit Jésus». Внутри просвечивают розовые дядьки с бородой и белые, – а где малютка Христос, спрашивается?

Я очень люблю кровожадные французские детские песенки. Вот, например про деточек, которые в страшный мороз постучались к мяснику погреться, и добрый мясник им дверь открыл, а потом порезал их на кусочки и в бочке засолил. Но через несколько дней святой Николай появился – не сразу – в свой день он пришёл – деток засоленных кусочками из бочечки достал, кусочки сложил – они как новенькие вскочили и стали веселиться, а мясника пожурил святой Николай – нельзя так поступать.

В детстве я прочитала книжку Эренбурга «французские тетради» и её очень полюбила. И переводы Ильи Григорьича, и его болтовня о Франции – всё в ней прекрасно, Он там рассуждает о том, что эти кровожадные песенки – этакая закалка, способ отогнать злое и страшное, – посмеяться над ним.

```
Тут мы недавно с Молодым Мармотом вечерок коротали и разные книжки читали. И прочитали книжку Овсея Дриза «Хеломские мудрецы», с картинками само собой. С идиша её Генрих Сапгир перевёл.
Очень занимательная книжка. К примеру, одна история там о противном богаче Бэриле. Этот малосимпатичный богатый жадина в жаркий день отправился купаться на речку и утоп. Жители местечка Хелом нашли на бережку только его одежду. И перед ними встала нешуточная проблема: кто жёнушке богача расскажет о смерти мужа – у жёнушки его доброе и слабое сердце. Каждый раз, когда у них в доме кур резали, потрошками она одаривала бедняков. И вот водовоз Шлёма вызвался быть вестником. Отправился он к вдовице и говорит, что дескать идёт себе по улице и видит, что по небу летит шляпа – присмотрелся – шляпа-то Бэрила. Ну и как, спрашивается, можно допустить, чтоб шляпа такого большого человека улетела на дерево, и вороны бы её носили? Шлёма не дурак, Шлёма шляпу поймал ­– это же добрая весть, не правда ли?

Идёт Шлёма дальше – видит, штаны по воздуху летят огромного размера – ну, сразу ясно – штаны Бэрила – они же могут опуститься в огород, и их будет носить какая-нибудь тыква. Можно такое допустить? Нет, конечно. Шлёма и штаны поймал. Ну, и ещё с парой предметов одежды такая же беда приключилась, – их Шлёма тоже поймал и принёс Бэриловской жене. «Ну и – утвердительно вопрошает Шлёма – вот сколько всего хорошего приключилось, много хороших событий, ­­– и только одно плохое – Бэрил, увы, утоп. Но стоит ли огорчаться – на пять-шесть хороших вестей всего лишь одна не слишком.

Другая в книжке история про то, что неподалёку от Хелома – люди так говорят – в тёмном-претёмном лесу есть некая таинственная дыра. Правда ли, нет ли – никто не знает. И однажды рэбе решил ознакомиться с вопросом поподробней. Пошёл он в компании почтенных старейшин в тёмный-претёмный лес. Идут-идут – и видят – в самом деле дыра. Рэбе и говорит – держите меня за ноги, я полезу в дыру и посмотрю, что там. А по моему сигналу, вы меня вытянете обратно на белый свет. Полез и молчит как партизан. Ну, старейшины подождали-подождали, ребе не откликается, решили, что надо его вытащить всё же. Вытащили – и видят – рэбе всем хорош, но без головы. Стали старейшины размышлять и пытаться вспомнить, а собственно, была ли у рэбе голова. И никак вспомнить не могут. Была, или всё-таки не было головы-то? Тут один из них сообразил, что самое правильное спросить у рэбицы, у жены рэбе. Уж она-то знает. Вернулись в Хелом, отправились к рэбице с вопросом. Рэбица задумалась – вспомнила, что за завтраком рэбе усы подкручивал, ­– а вот была ли у него голова – ну, никак не припомнит.

Молодой Мармот книжку полюбил. Уже несколько раз её прослушал. Мы её пока, правда, не обсуждали, так что не знаю, как он представляет себе безголового рэбе.

А я вот подумала, что вероятно, мотивы у этих замечательных историй вполне народные – вряд ли Овсей Дриз всё это исключительно сам выдумал (или Генрих Сапгир). Наверно, от бабушки что-нибудь такое слышал, а может и оба слышали от бабушек, – и Овсей Дриз, и Генрих Сапгир.

В общем, «Боря, не трогай папу за нос и вообще отойди от гроба!»