mbla | (no subject)

Когда день беспричинно не складывается в правильный пазл, и торчат из углов войлочные обрывки, будто из старого кресла, можно, конечно, вспомнить то, где Бродский рисовал Ленина, и как стояло оно на Херсонской улице – не одно, а целых два, и их составляли вместе, и меня, или, может, потом Машку, укладывали в них составленных, спать в этой комнате у Бабани с Галей – под ночной скрежет поворачивающих трамваев. И подумать про то, как одно из них переехало потом к нам с Бегемотом на Детскую улицу, и как однажды на пьянке, такой, что наше веселье на пятом этаже было слышно на первом, пропала бутылка водки, а через неделю я, сидя в кресле на месте Ленина, которого рисовал художник Бродский, засунула руку в кресельную дыру, нащупала там случайно стеклянный бок удивилась и вытянула пропащую бутылку, а она ответила мне приветственным бульканьем. Так когда день торчит обрывками смятых газет, войлоком и старыми пружинами, а не складывается в упругий пазл, когда лениво думаешь – а может поваляться с детективом, когда даже темнеющий лес, куда мы с Таней успели, где услышали дальнее уханье, и под ногами хрустели жёлуди, – ну что такой день – да, ничего – поманить Ваську с Катей, – с той фотки, где Васька на пне сидит у пруда, а Катя сзади подходит – как же трудно чёрных ньюфов фотографировать, чтоб глаза были видны – понюхать собственную ладонь, пахнущую сыроежкой, которую я в лесу потрогала, поставить на ужин грибы с картошкой, встать по душ, – и дальше бежать – фер-то кё и ноблес оближ – опять же.