не совсем о политике...
Nov. 25th, 2004 12:20 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaНезадолго до моего отъезда из России в кино, в качестве киножурнала, перед фильмами часто показывали хронику, в которой Брежнев поздравлял Подгорного с каким-то его юбилеем. Старик с мутными глазами читал по бумажке текст.
Иногда он отводил взгляд от бумажки и обводил этими мутными глазами собравшийся по случаю поздравления народ. Прочитав почти по складам "и от себя лично", попытался найти глазами Подгорного, кажется, не преуспел и стал читать дальше. Когда киножурнал доходил до этого "от себя лично", люди в зале обычно начинали нервно хихикать.
Всего два раза в жизни я столкнулась с человеческой реакцией на Брежнева того времени – один раз у собственной матери, а второй раз в мемуарах Жискар д'Эстена – и маме, и бывшему французскому президенту было жалко бедного старика, которого каждый день мучили – одевали, обували и везли в присутствие.
Но я не об этом – я о появившейся в последнее время у совсем молодых ребят ностальгии по Советскому Союзу. Представить себе в конце семидесятых, что по этому дряхлому, впавшему в маразм строю, можно будет ностальгировать из будущего, естественно, было нельзя.
Конечно, потребность в романтизации прошлого всегда есть – в семидесятые встречались люди с совершенно маразматической тоской по господам белым офицерам, которых они себе представляли не пьяными малообразованными обормотами, а всадниками на белых конях.
Уж не знаю, что именно представляют себе тоскующие по советской власти, но вряд ли – несчастного мутноглазого старика, прогнившую картошку, очередь за луком и запрет врачам выписывать лекарства, которых нет в аптеках и больницах.
В Штатах я много общалась с людьми из Латинской Америки, и среди них часто попадались коммунисты. Логика у коммунистов была железная – "у нас с голоду помирают, какое нам дело до свобод". Тогда мне нечего было им ответить, я безусловно признавала за ними правоту.
Сейчас мне есть, что ответить, но я уже не живу в Америке, мало того, я думаю, что некому сейчас отвечать, что мои тогдашние собеседники знают ответ.
То, о чем мечтали латиноамериканские коммунисты, то, о чем мечтают ребята, романтизирующие советский строй – это нормальный европейский уровень "справедливости", социальной защиты, уважения к человеку, независимо от того, сколько у него денег. Да что европейский, даже американский!
Наверно, часть населения России жила при советской власти несколько лучше, чем сейчас, потому что, да, старики на пенсию как-то выживали, хотя и очень плохо. И умирали от отсутствия лекарств не меньше, чем сейчас, просто не знали, что эти лекарства существуют – в другом мире. И унижала безглазая власть бесконечно – всех – вечным враньем и необходимостью врать, очередями за жратвой, отделами кадров, которые могли не взять на работу, парткомами, комиссиями, решавшими, например, можно ли отпустить раба в поездку в Польшу, – а вдруг раб не достоин, вдруг останется, ужас-то какой, в этой Польше. Мою подругу не отпустили лечиться за границу – не отпустили по приглашению из больницы – лечиться от болезни, которую в России лечить не умели.
Мать одного моего приятеля рассказывала, как во время войны она оказалась в гостях у сына относительно высокопоставленного партийного чиновника, и о тех чувствах, которые ее охватили, когда она увидела на столе клубнику – в декабре 1943, и волейбольную площадку, где здоровые лбы перебрасывались мячом. Было богатство у партийных олигархов, было – только безглазая власть могла в любой момент его отнять, оно зависело от положения в партийной иерархии.
Совсем молодые ребята не имеют опыта жизни в Союзе, и неоткуда им знать, что строй, которого они хотят, давно существует на западе, и не называется ни коммунизмом, ни даже социализмом, а просто обычной демократией. Демократией не по Чубайсу, не по Коху…
И неоткуда им знать, что нелюбимый ими Путин как раз потихонечку-полегонечку и ведет к восстановлению этой самой брежневской советской власти, тупой и серой. А в качестве лозунгов ведь совсем не обязательно вешать на стенку грязную красную тряпку, на которой написано "приход коммунизма неизбежен", можно обойтись и "православием, самодержавием и народностью".
Но почему людям постарше кажется, что Россия должна выбирать между Брежневым и Чубайсом?! Между тоталитаризмом и беспределом?
И не надо говорить, что запад – богатый, поэтому может себе позволить жить по-человечески. Связь обратная – бедная Индия живет сейчас сильно лучше, чем 20 лет назад, и она – демократическая. И в конце концов, есть Прибалтика, Чехия, Польша…
Иногда он отводил взгляд от бумажки и обводил этими мутными глазами собравшийся по случаю поздравления народ. Прочитав почти по складам "и от себя лично", попытался найти глазами Подгорного, кажется, не преуспел и стал читать дальше. Когда киножурнал доходил до этого "от себя лично", люди в зале обычно начинали нервно хихикать.
Всего два раза в жизни я столкнулась с человеческой реакцией на Брежнева того времени – один раз у собственной матери, а второй раз в мемуарах Жискар д'Эстена – и маме, и бывшему французскому президенту было жалко бедного старика, которого каждый день мучили – одевали, обували и везли в присутствие.
Но я не об этом – я о появившейся в последнее время у совсем молодых ребят ностальгии по Советскому Союзу. Представить себе в конце семидесятых, что по этому дряхлому, впавшему в маразм строю, можно будет ностальгировать из будущего, естественно, было нельзя.
Конечно, потребность в романтизации прошлого всегда есть – в семидесятые встречались люди с совершенно маразматической тоской по господам белым офицерам, которых они себе представляли не пьяными малообразованными обормотами, а всадниками на белых конях.
Уж не знаю, что именно представляют себе тоскующие по советской власти, но вряд ли – несчастного мутноглазого старика, прогнившую картошку, очередь за луком и запрет врачам выписывать лекарства, которых нет в аптеках и больницах.
В Штатах я много общалась с людьми из Латинской Америки, и среди них часто попадались коммунисты. Логика у коммунистов была железная – "у нас с голоду помирают, какое нам дело до свобод". Тогда мне нечего было им ответить, я безусловно признавала за ними правоту.
Сейчас мне есть, что ответить, но я уже не живу в Америке, мало того, я думаю, что некому сейчас отвечать, что мои тогдашние собеседники знают ответ.
То, о чем мечтали латиноамериканские коммунисты, то, о чем мечтают ребята, романтизирующие советский строй – это нормальный европейский уровень "справедливости", социальной защиты, уважения к человеку, независимо от того, сколько у него денег. Да что европейский, даже американский!
Наверно, часть населения России жила при советской власти несколько лучше, чем сейчас, потому что, да, старики на пенсию как-то выживали, хотя и очень плохо. И умирали от отсутствия лекарств не меньше, чем сейчас, просто не знали, что эти лекарства существуют – в другом мире. И унижала безглазая власть бесконечно – всех – вечным враньем и необходимостью врать, очередями за жратвой, отделами кадров, которые могли не взять на работу, парткомами, комиссиями, решавшими, например, можно ли отпустить раба в поездку в Польшу, – а вдруг раб не достоин, вдруг останется, ужас-то какой, в этой Польше. Мою подругу не отпустили лечиться за границу – не отпустили по приглашению из больницы – лечиться от болезни, которую в России лечить не умели.
Мать одного моего приятеля рассказывала, как во время войны она оказалась в гостях у сына относительно высокопоставленного партийного чиновника, и о тех чувствах, которые ее охватили, когда она увидела на столе клубнику – в декабре 1943, и волейбольную площадку, где здоровые лбы перебрасывались мячом. Было богатство у партийных олигархов, было – только безглазая власть могла в любой момент его отнять, оно зависело от положения в партийной иерархии.
Совсем молодые ребята не имеют опыта жизни в Союзе, и неоткуда им знать, что строй, которого они хотят, давно существует на западе, и не называется ни коммунизмом, ни даже социализмом, а просто обычной демократией. Демократией не по Чубайсу, не по Коху…
И неоткуда им знать, что нелюбимый ими Путин как раз потихонечку-полегонечку и ведет к восстановлению этой самой брежневской советской власти, тупой и серой. А в качестве лозунгов ведь совсем не обязательно вешать на стенку грязную красную тряпку, на которой написано "приход коммунизма неизбежен", можно обойтись и "православием, самодержавием и народностью".
Но почему людям постарше кажется, что Россия должна выбирать между Брежневым и Чубайсом?! Между тоталитаризмом и беспределом?
И не надо говорить, что запад – богатый, поэтому может себе позволить жить по-человечески. Связь обратная – бедная Индия живет сейчас сильно лучше, чем 20 лет назад, и она – демократическая. И в конце концов, есть Прибалтика, Чехия, Польша…
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Re: эх, раз, еще раз...
Date: 2004-11-25 03:56 pm (UTC)Кстати, я согласен с мблой, мне тоже было очень жалко, когда текст исчез. Хорошо, что восстановила.
Тут вот какое дело. Есть еще один аспект.
Если очень упрощать, и если ты не будешь снова обвинять меня в наивности (в данный момент, потом - пожалуйста!), есть хорошие люди (которые мне нравятся!) - и есть сволочи. Ну еще есть никто.
Когда общество разделяется на партии, течения и пр., с каждой стороны есть хорошие люди. И с каждой есть другие.
Исключений очень мало. Да, мне трудно себе представить, чтобы сейчас психически и этически нормальный человек пошел в фашисты. Но в двадцатые-тридцатые? Мог. Романтика сильного человека, полное отсутствие опыта, к чему это приводит...
Так вот, в недемократическом обществе такая ситуация периодически приводит к гражданской войне. Она бывает настоящая, когда хорошие люди убивают друг друга за идею, и "холодная", что ли, когда вместо того, чтобы делать что-то вместе, они объединяются каждый со своими "сторонниками" - сволочами.
Что мы и имеем.
Когда она уже идет, даже холодная, человека на другой стороне не разглядеть. (Возможно, встреться мы в невиртуальной жизни, мы бы определили друг друга по ключевым словам как противников, и на этом весь разговор бы закончился.)
Все это очень грустно.
Так вот, в демократическом - в демократичном - обществе (я не о системе выборов!) гражданской войны, даже холодной, не возникает. Если люди в чем=то согласны, а в чем=то нет, они могут работать вместе в том, в чем согласны. Ну, я идеализирую - так я и начал с того, что упрощаю. Ну конечно все равно грызня. Но суть - та. Поэтому может - кривенько, не сразу, не "вперед, к победе" - становиться лучше. Иногда два шага вперед, шаг назад. А все равно лучше.
Вот тут и становится обидно, что "ну никогда не получается у России". Ведь и у других оно когда-то не получалось.
Контуры следующих грабель уже очерчиваются. Ну не обязательно же говорить, как третий сын в анекдоте, "против судьбы не попрешь"?
Понимаешь, ты описываешь ("Если мне дать в руки автомат...") ровно, дословно те же чувства, которые были у нас - в отношении предыдущей власти. Я с большим трудом называю газеты, консульства, власть российскими. Мне на язык идет слово "советский". Я не вижу существенных для меня изменений. Нам тоже хотелось убить, и нам тоже казалось, что убери этот камень, придавивший страну - и все расцветет. Само. "И расцветет Москва //От погребов до крыш,//Тогда опустеет Париж". Пел Окуджава. Мы ошибались.