(no subject)
May. 4th, 2024 11:15 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaВсего лишь три дня назад, а кажется, что очень давно, я прилетела к Сашке (![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
gasterea) в Помпею. В последний раз вдвоём мы с ней были в Риме в феврале 20-го, перед самым ковидом. И решили мы тогда, что хорошо б нам каждый год ездить куда-нибудь вдвоём…
В Помпее я б мало что без Сашки увидела – я ж не по классике, я по лесам-полям-морям-любимым картинам, а почитать что-нибудь по делу я бы, небось, поленилась…
Я прилетела в Неаполь в середине дня, и Сашка, встретившая меня в аэропорту, рвалась – скорей на помпейские улицы, на которых я однажды была – в поза-поза какой-то жизни – в 79-ом году, когда в Риме ждали мы отъезда в Америку. Но вечером мы на эти улицы уже не успели.
Ну, раз уж не пустили нас на мощёные улицы с маками вдоль приподнятых тротуаров, мы выпили по бокалу белого вина в единственный доставшийся нам летний вечер (следующие три дня мы, как, кажется, Микоян, проскальзывали между каплями, и температура упала до 13-ти-14-ти), потом закинули в b&b мой уплотнённый до состояния футбольного мяча маленький рюкзачок – ну, не сдавать же в самолёте за денежки багаж, – и пошли ужинать.
Сашку, я считаю, должны владельцы ресторанчиков бесплатно кормить и поить, –ну, где ещё найдёшь знающего ценителя, который к тому же им добрые слова радостно говорит, да и общается с ними, как со старыми чуть ли не друзьями.
В ресторанчике, куда мы отправились, она уже была накануне моего приезда, и её там встретили, как любимую родственницу. В отглаженной белой поварской блузе, в белой шапочке и в белых сабо дяденька принёс нам три вида помидоров, про каждый сорт нам поведал и спросил, из каких мы хотим салат. Правда, если честно, помидоры оказались всё-таки весенне-зимние. Но всё остальное было прекрасно, а особенно нам понравились солёные баклажаны. Я радостно сказала, что давно хотела баклажаны засолить. Тут щёгольский дяденька в белой блузе по имени Люциус подошёл к нам поинтересоваться, всё ли нам нравится. Когда мы пропели особую хвалебную песнь его солёным баклажанам, он радостно сообщил нам, как их готовить – сначала тонко нарезанные баклажаны подержать под прессом в соли, чтоб они дали сок – всего лишь два месяца подержать, а потом ещё три выдержать в оливковом масле – и в дамках!
Мы восхитились ещё разок и сказали друг другу, что, увы, не будем мы солить баклажаны…
А на следующее утро не слишком любящая гулять Сашка начала ставить личные рекорды. В первый день она прошла 10 километров, во второй 8, а в третий 15.
8 километров получились за день, проведённый почти целиком в неаполитанском археологическом музее. А 15 вышло в день, проведённый в Геркулануме.
Я не знаю, что было духоподъёмней для меня – глядеть на фрески, на заросшие дроком жёлтые склоны Везувия, или на Сашку, на то, как она разглядывает каждый обрывок фрески, фотографирует каждый квадратный сантиметр стены… Наверно, всё-таки на Сашку. Эти фрески, – письма в бутылке, написанные 2000 лет назад. И Сашка явно из адресатов.
Птицы, цветы, ночной сад, мраморные прилавки с углублениями для горшков, а в горшках фасолевый суп побулькивал – харчевни на улицах для прохожих людей.
Взглянуть из тогдашнего Геркуланума на сегодняшний над ним, где трепыхаются на верёвке на балконе жёлтые штаны и возле них ширпотребная разноцветная вертушка крутится под ветром.
Холодная весна. Слыхано ли – три дня дождя в мае в Неаполе.
Портрет пекаря с женой в археологическом музее. Очень знаменитый, но я даже не уверена, что видела его в репродукциях. Смотрят из двухтысячелетнего далека, прямо нам в глаза смотрят, – услышать бы, что говорят.
gasterea) в Помпею. В последний раз вдвоём мы с ней были в Риме в феврале 20-го, перед самым ковидом. И решили мы тогда, что хорошо б нам каждый год ездить куда-нибудь вдвоём…В Помпее я б мало что без Сашки увидела – я ж не по классике, я по лесам-полям-морям-любимым картинам, а почитать что-нибудь по делу я бы, небось, поленилась…
Я прилетела в Неаполь в середине дня, и Сашка, встретившая меня в аэропорту, рвалась – скорей на помпейские улицы, на которых я однажды была – в поза-поза какой-то жизни – в 79-ом году, когда в Риме ждали мы отъезда в Америку. Но вечером мы на эти улицы уже не успели.
Ну, раз уж не пустили нас на мощёные улицы с маками вдоль приподнятых тротуаров, мы выпили по бокалу белого вина в единственный доставшийся нам летний вечер (следующие три дня мы, как, кажется, Микоян, проскальзывали между каплями, и температура упала до 13-ти-14-ти), потом закинули в b&b мой уплотнённый до состояния футбольного мяча маленький рюкзачок – ну, не сдавать же в самолёте за денежки багаж, – и пошли ужинать.
Сашку, я считаю, должны владельцы ресторанчиков бесплатно кормить и поить, –ну, где ещё найдёшь знающего ценителя, который к тому же им добрые слова радостно говорит, да и общается с ними, как со старыми чуть ли не друзьями.
В ресторанчике, куда мы отправились, она уже была накануне моего приезда, и её там встретили, как любимую родственницу. В отглаженной белой поварской блузе, в белой шапочке и в белых сабо дяденька принёс нам три вида помидоров, про каждый сорт нам поведал и спросил, из каких мы хотим салат. Правда, если честно, помидоры оказались всё-таки весенне-зимние. Но всё остальное было прекрасно, а особенно нам понравились солёные баклажаны. Я радостно сказала, что давно хотела баклажаны засолить. Тут щёгольский дяденька в белой блузе по имени Люциус подошёл к нам поинтересоваться, всё ли нам нравится. Когда мы пропели особую хвалебную песнь его солёным баклажанам, он радостно сообщил нам, как их готовить – сначала тонко нарезанные баклажаны подержать под прессом в соли, чтоб они дали сок – всего лишь два месяца подержать, а потом ещё три выдержать в оливковом масле – и в дамках!
Мы восхитились ещё разок и сказали друг другу, что, увы, не будем мы солить баклажаны…
А на следующее утро не слишком любящая гулять Сашка начала ставить личные рекорды. В первый день она прошла 10 километров, во второй 8, а в третий 15.
8 километров получились за день, проведённый почти целиком в неаполитанском археологическом музее. А 15 вышло в день, проведённый в Геркулануме.
Я не знаю, что было духоподъёмней для меня – глядеть на фрески, на заросшие дроком жёлтые склоны Везувия, или на Сашку, на то, как она разглядывает каждый обрывок фрески, фотографирует каждый квадратный сантиметр стены… Наверно, всё-таки на Сашку. Эти фрески, – письма в бутылке, написанные 2000 лет назад. И Сашка явно из адресатов.
Птицы, цветы, ночной сад, мраморные прилавки с углублениями для горшков, а в горшках фасолевый суп побулькивал – харчевни на улицах для прохожих людей.
Взглянуть из тогдашнего Геркуланума на сегодняшний над ним, где трепыхаются на верёвке на балконе жёлтые штаны и возле них ширпотребная разноцветная вертушка крутится под ветром.
Холодная весна. Слыхано ли – три дня дождя в мае в Неаполе.
Портрет пекаря с женой в археологическом музее. Очень знаменитый, но я даже не уверена, что видела его в репродукциях. Смотрят из двухтысячелетнего далека, прямо нам в глаза смотрят, – услышать бы, что говорят.
