(no subject)
Oct. 4th, 2025 12:05 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaВот и у нас грибы пошли, наш главный грибной месяц – октябрь.
Русская скрепа, а может, лучше – скрепка, обычная канцелярская, которой пришпиливают за шею – к настоящему моменту, виси и ножками дрыгай, пока не устанешь.
Неее, грибы про другое – это такая бескорыстная любовь.
Чем дальше, тем меньше люблю я есть грибы, а вот собирать...
Когда ничего не ищешь, не получается с таким неотрывным вниманием смотреть – всё равно грибы пропускаешь, да и наплевать, – а вот идти и глядеть под ноги – на каждый втоптанный дождём в землю дубовый лист, а заодно вглядываться и в жёлтую пену на поверхности ручья, и в солнечные пятна на мху. Клейкое, в осенней паутине запутавшееся время, – а потом глядь – пять часов прошло.
В конце августа в детстве, когда чуть не каждый день за грибами, на них, превращённых в еду, и глядеть не хотелось. У мамы всегда отпуск в августе, – самое щасливое время – снимали мы дачу на всё лето на дедовы деньги, те самые, что «а мне четвёртого перевод и двадцать третьего перевод» – обычно комнату и террасу при ней с цветными стёклами. Как-то умещались, и гости с ночёвкой бывали. Сортир деревянный на участке, а там страшенный крестовик качался в середине своей паутины – толстый жёлтый с чёрным крестом. Только представить, что он на меня может свалиться...
Всё лето с Бабаней, а в отпуск мама с папой приезжали. Папа не всегда на всё время. Как-то на байдарке на Кольский с друзьями отправился – в тяжёлый поход, с волоком по ненаселёнке (и никаких мобильников) – кажется, вчетвером – одни мужики. Ну, и с моих 11 лет со мной обязательно куда-нибудь с палаткой на несколько дней, Машка ещё маленькая была.
В начале сезона картошка с грибами, потом грибы с картошкой, потом грибы без картошки, потом «уууууу, не хочу, пощадите!»
Но было любимое без разговоров – солёные грибы. В ведре под прессом. Пытаюсь вспомнить, где же мы их хранили. Балкона ведь не было. Единственно холодное место – пространство между окнами. Но если там грибы, куда всё остальное – масло там, мясо, кефир. Холодильник не сразу появился.
Так или иначе – зимний воскресный завтрак – картошка с грибами и кефир, ну, и кислая капуста – не бывало лучше ничего. На кухне за нашим большим столом. Малюсенькая ложечка дёгтя – мне за кефиром и за хлебом идти, и значит, надо преходить Малый проспект. Малый на то и Малый, и движение на нём малое, не то, что по Среднему, но всё равно ступить на мостовую – каждый раз сглатывала страх. Но папа был непреклонен. Лет, наверно, в семь двум жутким вещам научил – спички зажигать и Малый переходить. Но хоть и научил – всё равно ведь ужас-ужас.
Я и сейчас солю грибы, храню миску в холодильнике, и даже, в отличие от маринованных, мы их обычно съедаем, но я солёным грибам давно изменила – с устрицами.
В Канкале купить их на рынке у самого моря и жадно сожрать на пляже. Только чтоб не жирные, чтоб прозрачные чуть зеленоватые, не белые. Но в Канкаль не наездишься – можно и у мужика в перчатках с обрезанными пальцами их покупать на нашей ферме. Он по субботам привозит устрицы из-под Ля Рошели. И добрый, даже соглашается их открыть.
Есть, конечно, грибной суп, а ещё сырые совсем юные белые с маслом, лимоном и пармезаном... Но всё равно – грибы можно и отдать хоть кому – а вот собирательство не только грибов, даже ягод, – себе оставить.
Васька больше всего любил находить красные. Никогда мы их подосиновиками не звали. Красный гриб! В зелёной траве у самой лесной дорожки под огромным буком.
Маслята – в декабре, рыжики – в феврале возле самой входной двери во флоридскую квартиру на первом этаже. Однажды там на полянке нашлась ещё и змеиная шкурка.
Весна и осень – хрупкие времена – на той дороге, по которой я иду – мимо леса, мимо гор, по песку у моря – иду со всеми моими собаками – иду – там не лето и не зима – весна или осень на той дороге.
Русская скрепа, а может, лучше – скрепка, обычная канцелярская, которой пришпиливают за шею – к настоящему моменту, виси и ножками дрыгай, пока не устанешь.
Неее, грибы про другое – это такая бескорыстная любовь.
Чем дальше, тем меньше люблю я есть грибы, а вот собирать...
Когда ничего не ищешь, не получается с таким неотрывным вниманием смотреть – всё равно грибы пропускаешь, да и наплевать, – а вот идти и глядеть под ноги – на каждый втоптанный дождём в землю дубовый лист, а заодно вглядываться и в жёлтую пену на поверхности ручья, и в солнечные пятна на мху. Клейкое, в осенней паутине запутавшееся время, – а потом глядь – пять часов прошло.
В конце августа в детстве, когда чуть не каждый день за грибами, на них, превращённых в еду, и глядеть не хотелось. У мамы всегда отпуск в августе, – самое щасливое время – снимали мы дачу на всё лето на дедовы деньги, те самые, что «а мне четвёртого перевод и двадцать третьего перевод» – обычно комнату и террасу при ней с цветными стёклами. Как-то умещались, и гости с ночёвкой бывали. Сортир деревянный на участке, а там страшенный крестовик качался в середине своей паутины – толстый жёлтый с чёрным крестом. Только представить, что он на меня может свалиться...
Всё лето с Бабаней, а в отпуск мама с папой приезжали. Папа не всегда на всё время. Как-то на байдарке на Кольский с друзьями отправился – в тяжёлый поход, с волоком по ненаселёнке (и никаких мобильников) – кажется, вчетвером – одни мужики. Ну, и с моих 11 лет со мной обязательно куда-нибудь с палаткой на несколько дней, Машка ещё маленькая была.
В начале сезона картошка с грибами, потом грибы с картошкой, потом грибы без картошки, потом «уууууу, не хочу, пощадите!»
Но было любимое без разговоров – солёные грибы. В ведре под прессом. Пытаюсь вспомнить, где же мы их хранили. Балкона ведь не было. Единственно холодное место – пространство между окнами. Но если там грибы, куда всё остальное – масло там, мясо, кефир. Холодильник не сразу появился.
Так или иначе – зимний воскресный завтрак – картошка с грибами и кефир, ну, и кислая капуста – не бывало лучше ничего. На кухне за нашим большим столом. Малюсенькая ложечка дёгтя – мне за кефиром и за хлебом идти, и значит, надо преходить Малый проспект. Малый на то и Малый, и движение на нём малое, не то, что по Среднему, но всё равно ступить на мостовую – каждый раз сглатывала страх. Но папа был непреклонен. Лет, наверно, в семь двум жутким вещам научил – спички зажигать и Малый переходить. Но хоть и научил – всё равно ведь ужас-ужас.
Я и сейчас солю грибы, храню миску в холодильнике, и даже, в отличие от маринованных, мы их обычно съедаем, но я солёным грибам давно изменила – с устрицами.
В Канкале купить их на рынке у самого моря и жадно сожрать на пляже. Только чтоб не жирные, чтоб прозрачные чуть зеленоватые, не белые. Но в Канкаль не наездишься – можно и у мужика в перчатках с обрезанными пальцами их покупать на нашей ферме. Он по субботам привозит устрицы из-под Ля Рошели. И добрый, даже соглашается их открыть.
Есть, конечно, грибной суп, а ещё сырые совсем юные белые с маслом, лимоном и пармезаном... Но всё равно – грибы можно и отдать хоть кому – а вот собирательство не только грибов, даже ягод, – себе оставить.
Васька больше всего любил находить красные. Никогда мы их подосиновиками не звали. Красный гриб! В зелёной траве у самой лесной дорожки под огромным буком.
Маслята – в декабре, рыжики – в феврале возле самой входной двери во флоридскую квартиру на первом этаже. Однажды там на полянке нашлась ещё и змеиная шкурка.
Весна и осень – хрупкие времена – на той дороге, по которой я иду – мимо леса, мимо гор, по песку у моря – иду со всеми моими собаками – иду – там не лето и не зима – весна или осень на той дороге.
