кручусь-топчусь
Aug. 20th, 2007 03:15 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mblaЧитаю книгу о Томасе Джонатана Фрайера. Не каноническую – Ферриса, – в которой автор упивается тем, какой Томас «плохой» – гораздо более интересную и совсем не раздражающую книгу.
От того, что Томас был, следуя общечеловеческим представлениям о повседневной морали, совершенно безнравственным, никуда не деться – и деньги, плохо лежащие, у кого ни попадя тащил, и лгал, и других подставлял.
Фрайер в предисловии пишет: «The two earlier biographies seemed to start from the premise that Dylan Thomas was a wonderful poet who had certain glaring character defects which were none the less excusable in the name of Art. I have viewed my subject from the other end of the telescope. Right from the very beginning of the project, I have been asking myself: how could someone who was such a shit (to borrow his widow Caitlin’s blunt description) produce such magnificent work at his best?”
Узнала, что Томас, когда умерла его тётка, та, к которой он ездил на ферму, – не будь этих поездок, не был бы написан «Fern hill», – очень, к тому же, любящая его тётка, говорил приятелю, что смерть её ему совершенно безразлична. Есть тётка – нет её – какая ему разница, только вот жаль, деньги два раза в год некому теперь посылать. Вспомнила «я люблю смотреть, как умирают дети».
И шарфик, самый яркий, Томас у сестры украл, ходил в нём по пабам. Если удавалось у кого-нибудь из домашних деньги стащить из кошелька.
Всё время лезет в голову смесь Маяковского с Есениным – и по личностному сходству с обоими, и по способу поэтического выражения. Бешеная скачка ассоциаций и исключительная песенность звучания. Во всяком случае, в авторском исполнении.
Один томасовский приятель-марксист пытался втянуть его в политику – с капитализмом бороться. В 30-ые годы – очень естественное дело. Томас увильнул, хотя одна социалистическая идея его очень увлекала – государство могло бы позаботиться о поэтах и художниках, чтоб те горя не знали и не зависели от семьи и друзей. Мысль о том, чтоб самому зарабатывать деньги, Томасу в голову, в общем, не приходила.
От того, что Томас был, следуя общечеловеческим представлениям о повседневной морали, совершенно безнравственным, никуда не деться – и деньги, плохо лежащие, у кого ни попадя тащил, и лгал, и других подставлял.
Фрайер в предисловии пишет: «The two earlier biographies seemed to start from the premise that Dylan Thomas was a wonderful poet who had certain glaring character defects which were none the less excusable in the name of Art. I have viewed my subject from the other end of the telescope. Right from the very beginning of the project, I have been asking myself: how could someone who was such a shit (to borrow his widow Caitlin’s blunt description) produce such magnificent work at his best?”
Узнала, что Томас, когда умерла его тётка, та, к которой он ездил на ферму, – не будь этих поездок, не был бы написан «Fern hill», – очень, к тому же, любящая его тётка, говорил приятелю, что смерть её ему совершенно безразлична. Есть тётка – нет её – какая ему разница, только вот жаль, деньги два раза в год некому теперь посылать. Вспомнила «я люблю смотреть, как умирают дети».
И шарфик, самый яркий, Томас у сестры украл, ходил в нём по пабам. Если удавалось у кого-нибудь из домашних деньги стащить из кошелька.
Всё время лезет в голову смесь Маяковского с Есениным – и по личностному сходству с обоими, и по способу поэтического выражения. Бешеная скачка ассоциаций и исключительная песенность звучания. Во всяком случае, в авторском исполнении.
Один томасовский приятель-марксист пытался втянуть его в политику – с капитализмом бороться. В 30-ые годы – очень естественное дело. Томас увильнул, хотя одна социалистическая идея его очень увлекала – государство могло бы позаботиться о поэтах и художниках, чтоб те горя не знали и не зависели от семьи и друзей. Мысль о том, чтоб самому зарабатывать деньги, Томасу в голову, в общем, не приходила.
