Ветер

В траве



( Read more... )

(no subject)

Вечером позавчера зарницы чиркали по небу – резкими длинными сочленёнными под острыми углами отрезками молний, и небо светилось вслед за каждой незамкнутой фигурой.

Мы с Бегемотом и с Таней возвращались от Маши с Сашей на машине, – и казалось – эти молнии нас пытаются окружить, – вспыхивают то справа, то слева, то впереди – совершенно беззвучные.

Выкинув нас с Таней на углу, Бегемот заспешил к себе в берлогу, беспокоясь, что не успеет до того как грянет – дождь и светопреставление, но нет – всё было тихо – только вздрагивало небо за окном - и даже заскочивший к нам с Юлькой перед тем, как отправиться ночевать к Бегемоту, заезжий Сенька, успел в два часа ночи добраться до кровати посуху.

Наутро под неярким солнцем стремительно подсыхали непонятно откуда взявшиеся лужи.

Загрохотало и полило через сутки – вчера вечером – длинными толстыми косыми струями, извергаясь опрокинутыми бочками, обрушившимися травяными запахами.

Если б соединились во времени зарницы, грохотанье и дождевая хлобыстьба – было б как когда-то в Пиренеях, где с одним приятелем я тысячу лет назад ходила с палаткой – и нас накрыло, но выстояла палатка на ветру – и наутро в приюте, в домике на границе лугов и камней, народ сушился, завтракал с вином перед дальней горной дорогой (только истинные французы умеют!) и обсуждал грозовые протыри и убытки.

Под утихающий ливень, лёжа в кровати, слегка сотрясаемой от забирающейся под неё Тани (площе, ещё площе, но всё ж тычет снизу в кроватный пол-подкроватный потолок лохматая башка) я вспомнила «растворил я окно» – у Чайковского, а не проcто у К.Р.– «опустился пред ним на колени» – перед каждый год повторяющимся летом, перед упрямо зацветающей сиренью, перед розами в палисадниках – экзальтированная попытка выразить религиозный восторг...

И я вспомнила, как мы переговаривались в комментах с Камбалой – сейчас мне кажется, что незадолго до её смерти – и она сказала, что, может, есть у нас бессмертие – такое, как у травы. И не найти – даже не помню, в чьём журнале – в её, в моём – бессмертие травы...

Черешневое дерево тянется к автобусному окну усыпанной ягодами веткой – а через неделю вытянет пустую зелёную руку – ускоренное кино. И липы цветут – ещё одна ежегодная веха – в липовом цветенье пойти с Васькой на аллею – огромная широченная она спускается вниз в сторону медонского вокзальчика, к Обсерватории, – когда-то тут было поместье – а теперь липовая аллея никуда не ведёт.

Трава в рост, посредине кусты дрока образовали лабиринт, где скрывается с глаз Таня – Васька не знал этого новичка-дрока, Катя, Нюша – это их поляна, их трава – приятельствуют тут с кроликами в жёлто-зелёных зарослях.
 

Из тех, что мы везли в Прованс...

***

«Только поэзии дано соединять «далековатые понятия»»
(Пушкин)

Только снег сбежал, и ещё нет
Ни травинки – но вот уж написан
Меж кустов, по-мартовски чёрных,
Блеск – мазки золотых нарциссов,

Над промокшей землёй – отсвет рыжий –
И цветок так привычен с виду,
Но сощурю глаза – и увижу –
Блеск нарциссов в лесу под Парижем
Станет куполом Инвалидов...

Ну а между столбов золочёных
Под квадригой, где кони дыбом, –
Золотые трубы тритонов
В облаках продувают дыры.

И когда в эти дыры нежданно
Луч косой проскользит воровато,
Пусть тебе не покажется странно,
Что видна – на фоне заката –

Двух столиц потёртая слава:
Слева дева и справа дева –
Аллегория Сены слева,
И Невы алллегория справа...

И неважно, в центре Парижа,
Или в тёмном лесу Медона
Трубный отзвук и отсвет рыжий
Нас настигнут определённо:

На мосту ли, в лесу ли мы были?
Всё равно сквозь ветер бессонный
Мы едва ли бы отличили:
То нарциссы поют нам, или
Золотые трубы тритонов?..

Медонский лес – Париж, мост Александра Третьего, март 2013







( Read more... )