Из колодца

Сентябрьская жара иная, не летняя, хотя бы потому, что когда сидишь вечером на любимой площади Контрэскарп, пьёшь белое пиво за столиком у края тротуара – глазеешь, как водится, на народ, – лучшее место, чтоб смотреть на повседневность – встречаются, прощаются, молодняк вприпрыжку, - ну, вот ничем не хуже, чем в Туари глядеть на повседневность макак на островке, где их царство, – макаки, - одновременно монахи и соблазнители-черти со средневековых картинок – рыбку удят, кривляются, на верёвках качаются, - и вот пока глазами хлопаешь, да пиво пьёшь – вдруг откуда ни возьмись накрывает бархатной мягкой темнотой – сентябрьское тепло…

И сегодня в кизиловой роще – где опять урожай, как года три назад – и встряхиваешь ветки, и сыплются ягоды со стуком в ведро – а ещё улитки – бедолаги – заедут в город – что я с ними делать буду – с жучками-паучками, которых приходится отправлять в окно – но жить потом на газоне – не в кизиловой роще…

А весной там сирень… Кизил, шиповник, дички-яблоки – мелкие твёрдобокие кислые…

Гвоздика-травянка малинового цвета – и в жару, вроде, сильней царапаешься острыми ветками, - ну, да – короткие рукава, чешутся царапины, пахнет горячей травой…

Позабыла аппарат – Сена в дымке поворачивает внизу, белые троглодитские пещерные меловые скалы по берегу.

А по дороге вздымаются в небо над холмами распаханные тёмные поля, за поворотом городок Ветёй с церковью на горке – тот, что Моне бесконечно писал…

Два года назад кизила почти не было, и мы сидели с Васькой на опушке, ждали, пока прочий народ пробежится по тропе, и записывали на телефон сырьё для стихов… И Васька вечером на компе новый файл открыл, туда наброски закинул, а файл назвал «заметки из кизиловой рощи»…

Тёплая трава, белые скалы, резные вороны пролетают над деревьями, и полные вёдра ягод с листьями…

Сена в Ветёе – каждый день в разном свете… На выставке Моне висели они все – на стенке рядышком…

И моя фотка давняя, – Васька собирает кизил – рукой держит ветку… –

Обрывая меж листвы кизил

И Катя ломилась тут через кусты, испугавшись петарды…

Декорация, пропитанная жизнью, смыслами, слоями… Время, останавливается, застывает в прозрачном меду… Невозможно понять, невозможно принять смерть…

Весь народ присоединяется. Васька добавляет - кто гав, кто мяу

С пылу, с жару сегодня с речки Сены!

В субботу мы ездили на Сену – в кизиловую рощу.

Мне очень хотелось посмотреть, как кизил цветёт.

Почему-то мне казалось, что будет белое вишенное кипенье, но кизил цветёт, как бочкотара, –жёлтым мелким цветом.

И только увидев это жёлтое цветенье – по склону, от гребня вниз до полей на берегу Сены, я осознала, как огромна наша кизиловая роща –  целый лес. Можно было б понять это и раньше – шли ж осенью по тропе, наступая на ягоды, под свисающими гроздями. Деревья в ягодах –прекрасней цветущих, и всё равно, только увидев цветенье, я окончательно познакомилась с кизилом, до того – это был урожай, что-то пригодное к потребленью, а теперь – бескорыстное знакомство с деревом.

Кизиловый лес на берегу Сены, а больше нигде мы кизила и не встречали.

Бегемот предположил, что раз кизил по-французски cornouiller, так родом он из Корнуэла и любит он, значит, мел.  А вдоль Сены сплошные меловые скалы и троглодитские в них пещеры.

Я заглянула в википедию и узнала, что растёт он, в основном, на востоке – на Ближнем и европейском, что во Франции его мало. И да – любит меловые почвы. И цветёт очень рано – одновременно с форзицией. Так что нам повезло, что мы ещё это цветенье застали.

А день был серый тихий холодный. И солнце так и не пробило кисеи в воздухе. День совсем без неба.

Но может, в такие дни проще оглянуться, чем в слепящие сияющие.

Влажная глина проскальзывала под ногами.  Белые, розовые вишнёвые стояли неподвижно у пустых дорог.  На коричневатой воде Сены топорщилась гусиная кожа...

Тоненькие магнолии подрагивали на пригородной улице...

...

Это каждый год торжествующее цветенье – над втоптанными сухими листьями, из которых вылезают то барвинки, то фиалки, над вынесенным половодьем мусором, над нашим неуменьем сосредоточиться – короткое сияющее цветенье.

На неделю к нам приезжали liber_polly и безжэжэшный Славка.

Едучи в субботу гулять к троглодитским белокаменным пещерам над речкой Сеной, к кизилу, но не собирать, упаси бог, а только есть - спелый кизил - тёмный, кислый, густой - мы с liber_polly обсуждали вопрос о зимолюбах. Бывают ли истинные зимолюбы - не те, кто любит на лыжах в зимние каникулы кататься, а те, кому приятно в темноте и холоде по будильнику вставать и, напялив сто одёжек, во тьме по снегу, топать, скрипя и скользя к ближайшему транспорту.

Тёплый нежный сентябрь с примесью невечности и паутиной... Жаркий день.

Сидр был очень вкусный, блины с мёдом и с лимоном - тоже



( Read more... )

Мы собрали четырнадцать килограммов кизила. Огромное ведро и две немаленькие коробки. Надо сварить тонну варенья и купить цистерну водки, чтоб полцистерны настоять на кизиле, потом пить всю зиму экзотический иранский напиток "вишновка", а вторую половину - на рябине, привезённой из Анси.

Медный таз кипит на плите, руки исцарапаны до локтей.

Осень погрозила и пока отступила за кусты, - почти жарко, во вторник обещают 27 градусов - это прекрасно, у меня лекция в полвосьмого, а когда тепло и светло, рано вставать - тьфу, ерунда собачья.

Кизил растёт в Нормандии, на высоком берегу реки, рядом с меловыми скалами, в которых с удобством когда-то проживали троглодиты. Сена - далеко внизу делится на три рукава и сияет, слепит. Тропинка почти исчезает в зарослях, где кизил переплетается с шиповником и каким-то чёрноягодным кустрарником. Дикие яблони то и дело попадаются. Что-то есть основательное, надёжное в том, чтоб грызть сорванный с ветки кислый дичок. Хрустко, осенне.

tarzanissimo кизил собирать ленился, сидел на лёгкой табуретке на полянке и щурился на солнце.

Мы ехали к кизилу по маленькой дорожке, через деревни с огромными церквями - привыкаешь к этим старым камням - оглядываешь необъятную церковь, ищешь свирепую торчащую из стены гаргулью.

Мне на радость, а воронам на страх на церковной площади - отличное огородное пугало. И на улице пугало, и не одно. Вместо памятников. Пиво в кружках сияло на солнце. Воскресенье, почти ещё летнее. Бледные колокольчики в траве, коровы пожёвывают на лугу, и лошади толстоногие-мохноногие обмахиваются хвостами.

И когда-то нелюбимые, потому что мамой нелюбимые, не для вазы, разноцветные нагловатые георгины у забора и высоченные мальвы.

Всякая картинка ложится в строку этого уютного вкусного мира - хоть и топорщится жёсткая стерня, по которой прохаживаются вороны, иногда взлетая, чтоб показать узорные крылья.

( Read more... )

Университетский коридор в Дефансе на закате



( Read more... )