(no subject)
Jun. 26th, 2006 10:45 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Дождик, второй день дождик.
Пахнет резкой зеленью. И не холодно.
Вчера вдруг поняла, что я соскучилась по Парижу.
Я ездила в гости в 20-ый район – там сочетаются Paris populaire и дорогие замечательно построенные новые дома. В гостях я была как раз в таком доме – стометровая терраса на крыше – оливковое дерево, розы, олеандр, клубника, малина, травки, помидоры, огромный стол под зонтиком, мы жались к нему под дождём, очень уж не хотелось уходить в комнату, детский надувной бассейн и крыши-крыши, изредка пупыри высоток.
На соседней улице жужжащая толпа, открытые лавки, негритянки в ярких тряпках.
Я часто болтаюсь по городу, но с тех пор, как живу в пригороде, - естественно получается, что в красивых местах.
А вот в такое разное-несуразное-парижское попадаешь только, когда там и живёшь. И это зря. Вот поеду как-нибудь гулять к монтрёйской мэрии – у метро пустая деревенская площадь с платанами, вокруг улей улиц.
Кстати, на Монмартре – отойдёшь от туристских муравьиных троп – нетронутая деревня. И бабушки в домашних тапочках приходят в кабаре Lapin Agile (ловкий кролик) – слушают потрёпанных и облезлых, подпевают песенкам 50-летней давности, не обращая никакого внимания на японцев за соседним столиком.
В первый год моей жизни в Париже мы обитали в маленькой двухкомнатной квартире, снятой по-чёрному у грека, около Севастопольского бульвара, среди сплошных оптовых магазинов, мелких пошивочных мастерских, и рядом главная проституточья улица – Сан-Дени.
В квартиру надо было подниматься по отполированной деревянной винтовой лестнице – на всех этажах ниже нашего вечно двери на площадки стояли открытые – через них чего-то приносили-уносили, слышались швейные машинки, арабская сонная музыка.
И вдруг однажды наступила полная тишина – оказалось, Ём-Кипур, и наши арабы – евреи. Марокканские или алжирские.
На проституточьей улице стояли замечательно карнавальные красавицы. Я по ней часто возвращалась ночью, работала в Jussieu на компьютере до часа, метро закрывалось, шла домой пешком – мимо Нотр Дам, через мост, через остров, на бульвар к Сен-Жаку, и мимо проституток, к ним по ночам приятели подходили, и они мирно с ними сплетничали.
А потом мы переехали в Медон, и в Париж я теперь приезжаю поболтаться, – а болтаться по этим улицам вроде как незачем.
Пахнет резкой зеленью. И не холодно.
Вчера вдруг поняла, что я соскучилась по Парижу.
Я ездила в гости в 20-ый район – там сочетаются Paris populaire и дорогие замечательно построенные новые дома. В гостях я была как раз в таком доме – стометровая терраса на крыше – оливковое дерево, розы, олеандр, клубника, малина, травки, помидоры, огромный стол под зонтиком, мы жались к нему под дождём, очень уж не хотелось уходить в комнату, детский надувной бассейн и крыши-крыши, изредка пупыри высоток.
На соседней улице жужжащая толпа, открытые лавки, негритянки в ярких тряпках.
Я часто болтаюсь по городу, но с тех пор, как живу в пригороде, - естественно получается, что в красивых местах.
А вот в такое разное-несуразное-парижское попадаешь только, когда там и живёшь. И это зря. Вот поеду как-нибудь гулять к монтрёйской мэрии – у метро пустая деревенская площадь с платанами, вокруг улей улиц.
Кстати, на Монмартре – отойдёшь от туристских муравьиных троп – нетронутая деревня. И бабушки в домашних тапочках приходят в кабаре Lapin Agile (ловкий кролик) – слушают потрёпанных и облезлых, подпевают песенкам 50-летней давности, не обращая никакого внимания на японцев за соседним столиком.
В первый год моей жизни в Париже мы обитали в маленькой двухкомнатной квартире, снятой по-чёрному у грека, около Севастопольского бульвара, среди сплошных оптовых магазинов, мелких пошивочных мастерских, и рядом главная проституточья улица – Сан-Дени.
В квартиру надо было подниматься по отполированной деревянной винтовой лестнице – на всех этажах ниже нашего вечно двери на площадки стояли открытые – через них чего-то приносили-уносили, слышались швейные машинки, арабская сонная музыка.
И вдруг однажды наступила полная тишина – оказалось, Ём-Кипур, и наши арабы – евреи. Марокканские или алжирские.
На проституточьей улице стояли замечательно карнавальные красавицы. Я по ней часто возвращалась ночью, работала в Jussieu на компьютере до часа, метро закрывалось, шла домой пешком – мимо Нотр Дам, через мост, через остров, на бульвар к Сен-Жаку, и мимо проституток, к ним по ночам приятели подходили, и они мирно с ними сплетничали.
А потом мы переехали в Медон, и в Париж я теперь приезжаю поболтаться, – а болтаться по этим улицам вроде как незачем.