Из колодца

Я проезжаю каждый день по дороге на работу не клумбу даже – так, бордюрчик сквера – из диких цикламенов.
Ну, они в городе, конечно, никакие не дикие, – вполне ручные цикламены, но и не садовые – ведь садовые – большие важные, их в горшках продают, особенно под Рождество.

С дикими – вот ведь удивительно – я помню место первого знакомства и даже время – в сентябре 92-го в лесу возле озера Анси мы с ними повстречались.

Вообще-то там почти всюду лес резко поднимается по склонам вверх – не высокие ещё горы, –лесистые предгорья, увенчанные скальными вершинками. Но мы в тот день шли по плоскому – вдоль речки в деревеньку, где даже кафе не было, такая она маленькая.

Мы с Васькой привезли тогда родителей в пустой в честь сентября кемпинг.

Я только что потеряла работу, в те доинтернетные времена писала бесконечные письма на деревню дедушке в попытках её найти – стоял кризис начала девяностых, когда впервые не привыкшие к такому инженеры и менеджеры ощутили незащищённость – невозможное – потеря работы. В агентстве по безработице, где надо было отмечаться, я видела как-то совершенно растерянного человека с большим портфелем, в съезжающих на нос очках, который всё в толк не мог взять, зачем он тут, как такое с ним случиться могло.

Я тогда мечтала с тоской о любой работе, отчаянно завидуя всем, кому утром вставать по будильнику и на неё идти.
С полгода это длилось – пока, подобрав случайно в книжном магазине «Шекспир и компания» газетку с объявлениями, я не увидела рекламу заштатной бизнес-школы, горделиво именующей себя «European University of Paris». Там я нашла первую почасовку, – до того, как вернулась в Университет делать диссер, который так и не доделала потом, найдя работу на полную ставку в моей сегодняшней инженерной школе.

В сентябре 92-го моё безработное положение было ещё в начале первой фазы, и когда мы повезли родителей на озеро Анси, я была ещё ничего, надеялась ещё на бывшего шефа. Увы, он работал в сильно закрытой фирме, связанной с военными, и там требовалось гражданство, которого на тот момент ещё не было.

К маминой радости наши две палатки стояли на полянке под грецким орехом. Мама практически не знала юга, – ну, когда-то мы вместе побывали в Пицунде, мне тогда было три года, а папе, как работнику метрополитена раз в год  полагался бесплатный билет на себя и на семью. Так что орехи на траве были маме в диковинку.

Кроме орехов в нашем распоряжении было тёплое чистое озеро, – к особенно прекрасному купальному месту, где озеро казалось прозрачным как море, мы спускались по очень крутой и узкой тропинке, в конце которой надо было спрыгнуть, опершись о сосновый корень.

А ещё мы ездили в Шамони в гости к снежным горкам, слушали колокольчиковый звон, когда проходили мимо пастбищ, где на полянах лениво паслись бело-коричневые коровы с колокольчиками на шее, собирали чернику на склонах, –  голову поднимаешь, и вершины видны, ездили на ферму за молоком и домашним сыром… А Нюша не пропускала ни одной коровьей поилки, которые нам встречались часто – каменные корыта с проточной водой, лившейся из крана. Она из них пила, а потом купалась.

Вся эта ёмкая сентябрьская радость с запахом яблок под синим небом, с лебедями, которые клянчили хлеб, когда в кафе у канала в городке Анси мы ели мелкую зажаренную до хруста рыбку.

И вот шли мы по дорожке, – и под деревьями у её края впервые в жизни увидели дикие цикламены. Мы и не знали, что такие бывают.

Время тогда переводили на зимнее раньше, чем теперь, и в конце сентября, в последние наши в кемпинге дни по вечерам было уже темно.

Вторую осень подряд я взглядываю на бордюр из цикламенов из автобусного окна.

Вспоминаю ту симфонию Малера, которая в «Смерти в Венеции», – кажется, третья, – возврат темы, – маленькая девочка выбегает на солнечную поляну. Девочка, не дожившая до взрослости. Плывёт на Лидо корабль.

Темы и вариации, повторы… Больше я ни разу не была осенью в Анси, а летом дикие цикламены не цветут.

Он ведь почти лабрадор!

Счастливые горные козочки - не козы-Дерёзы, а козы-Грасьёзы.

Все бекают, все мекают, все жизнью довольны



( Read more... )

Хвалебная песнь - от нас от всех (от нашего имени)

Вчера мы чудесно провели день с Ишмаэлем. Обычно Ишмаэль бродит в высоких горах, чем выше, тем лучше. И позорит меня за лень и за то, что я на снеголёд люблю только смотреть издали, с зелёной цветочной лужайки. Он, хоть и не любит ходить по снегу, обычно глядит на него в упор. Так что перед прогулкой Ишмаэлем никогда не знаешь, куда тебя занёсёт и по какой осыпи надо будет скакать большими прыжками.

Но вчера в высоких горах был дождь и холод, и надо было выбрать прогулку пониже.

Пониже значит грибы - а это ещё одна ишмаэлевская страсть - нет, не есть, собирать.

Вот мы и отправились гулять за грибами в тот лес, про который мы уже знали, что грибов там немало.

Ишмаэль носился по кочкам и ухабам, если он видел гриб в поднебесье, он за ним взлетал, а если далеко внизу, где-то там, то он на него почти пикировал.

Мы брали белые и те рыжики, которые, стоя у тропы, сами лезли в руки, причём этих лезущих хватали только, если они были достаточно молоды и красивы, остальных демонстративно не замечали.

Мы ухитрились пробежать весь намеченный маршрут, хотя сначала казалось, что с места мы не сдвинемся. Мы набрали малины и объелись ею. И вот теперь у меня мешки с замороженными белыми, коробка отваренных белых для маринада, ведро солёных рыжиков - и завтра все эти припасы надо везти в Париж. Ведь женевский житель Ишмаэль грибы только собирает, а есть и не хочет, и даже суп из белых лень ему варить...


Горнооблачное



( Read more... )

Машка сказала - август, сердце жмёт. В сентябре будет легче, в сентябре закроется дверь.

Висят на ветках яблоки-предвестники - сжимают сердце - яблоки, листья пожелтеют, захлестнут винным запахом. Летят вороны вырезные по небу.

Вкус устриц - вкус моря, вкус солёных рыжиков - вкус леса.

По вечерам холодает, закат розовый с лиловым над озером. И завтра - в городскую квартиру, в четыре стены.

Год кончается не в Новый год, не в декабре. В сентябре начинаешь новый год, скользишь на саночках по ещё зелёной траве, и по утрам роса в лесу на паутине.

А в конце августа тёмные вечера, и сердце сжимается - плывёшь по озеру, глядя на окрестные горы - год прошёл, холодает по вечерам.

Привет! (прячущегося свиновечка заметил bgmt)



( Read more... )

Закрываются глаза и падает на стол голова. Мы бродили сегодня в черничниках и малинниках, среди рыжиков, которые надо было косить косой, да косы не было. Когда-то давно на северном Кавказе, в Домбае, мы целый день ели малину, тянулись за ней, встав на цыпочки, карабкались по глинистым склонам, и к вечеру видеть её не могли, лопались от обжорства, и один из нас клялся торжественно никогда ни за что больше не притрагиваться к этой мерзкой ягоде.

Вот и сегодня - мы уже не карабкались, хватали только те ягоды, что свешивались прямо на тропинку, оставляли врагу переполненные кусты. А ещё и земляника. Катя, которая никогда не собирала ягод, сегодня не устояла, доказав своё родство с ведмедем - посмотрев на нас, она стала своей огромной пастью хватать малину с куста, конечно же, вместе с шипами и листьями, рискуя занозить язык. Один раз забралась в куст и не хотела выходить. Ну, а с ладони слизывала ягоды с хлюпаньем и восторгом.

И уже когда мы спускались вниз, поглядев, как я люблю, с луга вверх, на снежные сахарные горы, мы наткнулись на белые - "не до грибов, Петька" - но мы всё-таки набрали десятка полтора, хоть и торопились скорей домой - плюхнуться в прогретое до дна озеро.

А уже почти у самой машины мы вышли к домику-прянику, увешанному горшками герани, возле которого на поляне паслись коровы за верёвочной загородкой. И прямо перед нами пастух с мелкой чёрно-белой собакой, выпустили коров на дорогу и погнали их вниз, доиться, по пути забирая других коров с других полянок. И мы неторопливо брели за коровами, а перед нами пастух, который тоже ел малину вместо того, чтоб ретиво гнать своё стадо, и маленькая рабочая собачка, знавшая управу на любую непослушную корову, которая вместо того чтоб доиться, хотела ещё поесть травы.

И вот суп из белых, жареные сыроежки (куда вкусней красных и подберёзовиков - это моя бабушка знала!), пирог с черникой - и голова падает на стол, и хоть и хочется ещё раз добрести до озера (оно в трёх минутах), сил нет - можно ведь и по дороге уснуть...

А рыжиков засолена огромная кастрюля. Самые последние летние дни - хватай!